Порча. Максим Кабир

не нужно.

      Они уперлись в тупик – в мужской туалет – и пошли обратно, через вестибюль с сонной вахтершей – в западное крыло, зеркальное отражение восточного.

      – Не хочу вас пугать, – сказала Ольга Викторовна, – но школа держится на соплях. Слухи, что нас расформируют, циркулируют с нулевых. Часть кабинетов пустует. Постоянный недобор. В восьмом году на юге возвели микрорайон, Стекляшку.

      Марина кивнула, вспомнив кружок высоток за автовокзалом.

      – При микрорайоне построили школу. Компьютеры – не чета нашим ящикам. Пластик. Все с иголочки. Малышей отдали им. И родители, конечно, предпочитают сдавать детей в новую школу. Там углубленный английский, индивидуальный подход. Это мы – закостенелые. Когда педагог болеет, ученики бегут заниматься в Стекляшку. Костров договорился о смежных уроках. Он вообще молодец.

      Женский туалет в конце крыла был закрыт на ремонт.

      – Позавчера кран прохудился. Крыло плавало – воды по щиколотку. Затопило кабинет труда и подсобку внизу.

      Снаружи щебетали птицы. Окна в рассохшихся рамах… отклеившийся плинтус.

      «Да уж, – подумала Марина, – не первый сорт».

      Мысль все же вышла ласковой – так умиляются старому псу.

      На лестнице Кузнецова спросила:

      – Вы из Владимира, верно?

      – Из Владимирской области. Город Судогда. Во Владимире я закончила университет.

      – Значит, вам не привыкать к захолустью.

      – Мне есть чем себя занять. К тому же, мои предки отсюда.

      – Правда? – Ольга Викторовна вскинула тонкую бровь.

      – Прабабушка жила в Горшине в начале века. Потом уехала в Санкт-Петербург.

      Ольга Викторовна окинула спутницу уважительным взглядом.

      – Сегодняшняя молодежь корнями не интересуется совсем.

      – Бабуля была помешана на составлении семейного древа.

      – Стало быть, вы специально выбрали именно нас?

      – Не совсем. Но я увидела название поселка среди вариантов и тут же согласилась.

      «Вот сейчас, – шепнул внутренний голос, – пока не перевели разговор».

      Марина прочистила горло.

      – Ольга Викторовна, а школа старая?

      – Как посмотреть.

      Они шли по пустому коридору между окнами и запертыми дверями. Попискивал паркет.

      – Горшинской школе весной исполнилось сто лет. Но от прежнего здания сохранились лишь фундамент и теплица. В свою очередь, то кирпичное здание было еще старее – до революции оно принадлежало Стопфольдам, местной аристократии. Как вы знаете, Советы с аристократией не нянчились.

      Перед взором Марины проявилась фотография, бережно хранящаяся в семейном архиве: особняк на холме, выпуклые угловые ризалиты, черепичная крыша, треугольный фронтон, купола круглых башенок. У крыльца – усатый молодой франт опирается на трость, свободной рукой касается полей шляпы…

      – Ваша мама застала прежнюю школу?

      – Скажу больше: она ее