То, что случилось летом. Лалла Жемчужная

запечь картофелину и просто пошататься по пляжу. Порой море приносило удивительные вещи.

      Прибой качал пластиковую формочку в виде звездочки. Она была желтая, почти что новая. Петька поднял глаза, осмотрелся, но кругом не было ни души. Если ничье, значит мое – очень полезное правило для бродяжки, так что мальчишка пожал плечами и бросил находку в свое ведерко. За месяц дикой жизни он вытянулся и схуднул, из мягкого ребенка превратившись в жилистого подростка. Лицо еще было по-детски пухлым, но лоб и брови уже носили тяжелую печать взрослой угрюмости. Когда Петька прерывался и устремлял взгляд к горизонту, стоя на пустынном пляже, он становился похож на маленького Робинзона – книгу о нем, кстати говоря, мальчик тоже очень любил – или забытого пиратским кораблем юнгу. По правде говоря, это были его собственные сладостные фантазии. Как было бы здорово оказаться далеко-далеко от этих мест! Выживать на тропическом острове, где растут бананы и ананасы… и горя не знать! Главное, чтобы отцовская плащ-палатка был с собой. Ну и было бы неплохо взять в такое путешествие Гекльберри, например.

      Чувство, будто он остался наедине с миром, разрушила проехавшая мимо машина. Она прогрохотала по разбитой дороге словно адская колесница, и замедлилась, подъезжая к первым домам. Петька посмотрел ей вслед, немного раздосадованный тем, что его мечтания были прерваны. Незнакомые жигули, на крыше – несколько чемоданов. На какое-то мгновение мальчишку обуяла зависть: наверняка это были туристы, может быть, с детьми. Он представил себе семью, которая сейчас проезжала по центральной улице на жигулях и рассматривала незнакомые заборы. На заднем сиденье – брат с сестрой и собака, большая дружелюбная колли, как в фильме.

      – Чтоб вам провалиться, – Петька сплюнул на ракушечник и, наклонившись, поднял плоский камушек. Он обтер его в пальцах, взвесил на ладони и запустил в воду. Это называлось «кинуть блинчик», и отец научил Петьку кидать камень так, чтобы блинчиков выходило не меньше четырех. Шлеп-шлеп-шлеп-шлеп-плюх! Пять прыжков. Мальчишка хмыкнул.

      – Хороший бросок. Научишь?

      Петька подпрыгнул от неожиданности и шагнул в сторону от незнакомого голоса. В трех шагах от него стоял молодой мужчина: холщовые брюки закатаны до колена, выцветшая рубаха, наверное, когда-то была красной. Голову от полуденного солнца спасала ношенная фетровая шляпа. Было очевидно, что ей давно пора на покой: формы ее сгладились, лента вокруг тульи вытерлась, а залихватски приколотое перо облезло. Видимо, незнакомец очень уж ее любил, если до сих пор не заменил на новую.

      – Так что? – Он улыбнулся, и из необыкновенно густой тени, которую отбрасывали поля шляпы, блеснул золотой зуб.

      Петька замер в нерешительности. Никогда прежде он не видел этого человека, хотя знал почти всех в окрестности. Да и место у них было такое, что путешественники заезжали разве что случайно. На туриста незнакомец похож не был – скорее на бродягу. В голове взметнулось множество страшилок: про монстров, которые подстерегают