Голоса лета. Штормовой день. Начать сначала. Розамунда Пилчер

всхлипывая время от времени. Ее голос дрожал, срывался. Она ездила в город за покупками, а когда вернулась, обнаружила у порога на коврике несколько писем, доставленных с утренней почтой. Пару счетов и… Это…

      Послание лежало на ее столе. Она взяла его, передала Джеральду. Небольшой коричневый конверт, в который обычно кладут документы.

      – Вскрыть? – спросил у нее Джеральд.

      – Да.

      Он надел очки, извлек из конверта письмо. Листок розовой писчей бумаги. Джеральд развернул письмо, прочитал. Много времени это не заняло.

      – Понятно, – произнес он.

      – Что там? – осведомилась Ева.

      Джеральд встал и молча отдал ей письмо. Ева взяла его кончиками пальцев, как нечто заразное. Джеральд снова сел и принялся внимательно изучать конверт.

      Ева увидела линованный листок писчей бумаги с дурацким изображением феи в его верхней части, на каких обычно пишут дети. Послание было составлено из букв, вырезанных из газетных заголовков и аккуратно приклеенных одна рядом с другой.

      Ты ГУляЛа С ДРугиМи МУжчиНАмИ поТОму ТвОй МуЖ и зАПил БЕсСТыДНиЦА

      Впервые в жизни у Евы возникло ощущение, что она столкнулась с настоящим злом. Но вслед за чувством омерзения ее охватил жуткий страх.

      – О Сильвия…

      – Чт… Что мне делать?

      Ева сглотнула комок в горле. Важно было сохранять объективность.

      – Как выглядит адрес на конверте?

      Джеральд передал ей конверт, и она увидела, что адрес напечатан неровно, отдельными буквами, с помощью резиновых штампов. Возможно, из детского набора. Почтовая марка 2-го класса. Штемпель местного почтового отделения, вчерашняя дата. И все.

      Ева вернула письмо и конверт Джеральду.

      – Сильвия, ты не догадываешься, кто мог прислать тебе это ужасное письмо?

      Сильвия, стоявшая у окна и глядевшая на сад, повернула голову и посмотрела на Еву. Ее удивительные глаза, главное украшение ее лица, опухли от слез. Ева встретила ее взгляд. Сильвия молчала. Ева повернулась к мужу, ища поддержки, но тот лишь смотрел на нее поверх очков, и лицо его было суровым и печальным. Они понимали друг друга без слов, но не решались произнести имя.

      Ева сделала глубокий вдох, протяжно, судорожно выдохнула:

      – Вы думаете, это Мэй, да?

      Ни Джеральд, ни Сильвия не отвечали.

      – Вы думаете, это Мэй. Я знаю, вы думаете, это Мэй…

      В ее голосе появились пронзительные нотки, он задрожал. Она стиснула зубы, пытаясь побороть слезы.

      – Ты думаешь, что это Мэй? – спросил Джеральд.

      Ева покачала головой:

      – Я не знаю, что думать.

      Джеральд перевел взгляд на Сильвию:

      – Зачем Мэй стала бы писать тебе такое письмо? Для чего?

      – Не знаю. – Сильвия уже перестала плакать, немного успокоилась и теперь держалась почти как обычно. Сунув руки глубоко в карманы брюк, она отошла от окна и принялась мерить шагами свою крошечную гостиную. – Просто я ей не нравлюсь.

      – О Сильвия…

      – Это так, Ева, хотя