Как я стал предателем. Александр Накул

в конец коридора, к чёрной двери без номер. Руки у неё были в карманах.

      Я тащился за ней.

      У неё оказался свой ключ. За дверью – тесный кабинетек, куда еле-еле поместились стол и два стула. Окон нет, и кажется, что ты очутился в подвале.

      Я сел спиной к двери и понял, что уже не выдерживю.

      – Остальные двое – это Такэси Ватанабэ и Антон Москаль-Ямомото,– сказал я,– Последнего вы уже допрашивали. Я не понимаю, зачем эти вопросы.

      – Моя обязанность – сличить все версии.

      – Можете считать, что Москаль-Ямамото сказал вам всё, что мог сказать я. Мы всё равно были вместе, я не думаю, что знаю о покойном что-то, чего не рассказал он. И я не думаю, что он вас дурил сознательно. Запишите это в протокол – и оставьте меня в покое!

      – То есть история про центрифугу – это тоже правда?

      – Что за история про центрифугу?

      – Давайте вы всё-таки ответите на мои вопросы. Покойный Пачин поехал вместе с вами в Нобосибирск верно?

      – В Новосибирск.

      – Приношу свои извинения. И что случилась дальше?

      – Мы учились все четверо. Потом случилась авария. После неё наши пути разошлись

      – Какая авария имеется в виду?

      – Волна.

      – Простите?

      – Я имею в виду аварию во время испытаний на Башне. Это случилось в 1996 году.

      – Я помню эту аварию. Скажите, покойный Пачин присутствовал на Хоккайдо в момент аварии?

      – Нет. Он остался в Академгородке.

      – Где расположен Академгородок?

      – Это возле Новосибирска. Там было наше общежитие.

      – Что случилось потом?

      – После аварии Пачин сказал, что не может это оставить и попытался устроится волонтёром. Ему дали академический отпуск, разрешили всё пересдать. Через год, когда я сдавал государственные экзамены, он, насколько я помню, бросил университет уже окончательно.

      – Вы знали, что он вернулся на Хоккайдо?

      – Не знал.

      – Он интересовался политикой?

      – Нет.

      – Таким образом, его желание поехать в Югославию и принять участие в гражданской войне было вызвано не политическими причинами?

      Я сглотнул. Её холодные глаза, казалось, смотрели мне в самое сердце.

      – Я ничего об этом не знаю. Он не говорил ничего такого. А если и говорил, я не предал этому значения. Ну, вы понимаете, как это бывает? Он всегда с кем-то спорил, мы не обращали на это внимания.

      – Понимаю.

      – Ещё вопросы?

      – Да. Были ли среди друзей покойного люди, которые бы интересовались политикой.

      – Таких не помню.

      – Я вам помогу. Например, ваш общий друг Антон Кэндзабурович Москаль-Ямамото состоял в Национал-Большевистской Партии Эдуарда Лимонова. А потом вступил в ЛДПР.

      – Это не больше, чем шутка. Антону просто интересно, возьмут ли его. Я не знаю. Что он вам наплёл. Но я его друг, можете мне поверить. Я хорошо знаю Антона. Это не больше, чем ещё одна шутка.

      Краболовка щёлкнула в кармане диктофоном.

      – Благодарю за содействие,– сказала она.

      – Хон де ии…

      – Куда вы намерены