Как я стал предателем. Александр Накул

земли разломанную антенну.

      Я смотрел на кота. Он вылизывался. Я пытался ни на секунду о нём не забывать.

      – Кис-кис-кис-кис…

      Кот посмотрел на меня и прыгнул в сторону.

      Я тоже прыгнул. Кот летел по дуге, а я – так, чтобы угол между мной и котом был один и тот же. Вытянул руки, как футбольный вратарь в решающую минуту…

      И поймал.

      Кот был у меня в руках. Он вырывался и царапался, но это уже не важно.

      Москаль-Ямамото потянул за хлястик. Я поднялся. Когда руки заняты котом, и этот кот рвётся на свободу, подниматься с земли непросто.

      Мы вернулись к “таблетке”.

      – Я веду?– спросил Москаль-Ямамото.

      – Ну разумеется. Я же с котом.

      – Надзо суппэ, как говорил Чернышевский!

      Мы тронулись. Развернулись и поехали обратно той же дорогой.

      – Живого кота надо будет в карантин,– сказал Москаль-Ямамото,– Ещё не поздно сдать тушкой.

      – Ты не любишь животных?

      – Люблю. Просто предупредил. И обязательно сообщи Флигендберду.

      – Флигенберду? Профессор вернулся?

      – Вернулся. А что это значит?

      Кот внимательно следил за дорогой.

      Я обернулся и ещё раз посмотрел на Штырь. Объект-104 всё так же пересекал небосклон.

      – Новое испытание?

      – Верно,– Антон улыбался,– Может быть, на этот раз получится взорвать эту несчастную планетку.

      Пропускной пункт. За тёмными стёклами голова Соноко-сан над коллекционным томом манги. Яойной, разумеется.

      Москаль-Ямамото просигналил трижды.

      – Выпускайте!

      Дежурная, не глядя, повернула рычаг. Ворота разъехались.

      – Поздравляю,– произнёс Москаль-Ямамото, когда ворота закрылись,– Этот был наш тридцать шестой боевой вылет.

      – Тридцать седьмой,– ответил я и начал гладить кота, чтобы успокоиться.

      – Тот не считается. Он был нулевой. Я за сишную нумерацию.

      – Я тоже паскаля не признаю. Что ты мне хотел сказать?

      – Когда?

      – Когда выезжали.

      – А, хоу на но!

      Я отцепил хвост.

      – Говори, не томи.

      – Наш беглый Пачин,– Антон сделал паузу, словно искал нужное слово,– скоро снова появится в новостях.

      – Продолжай.

      – Что продолжать?

      – Что Пачин постоянно влезает в истории, я знаю с девятого класса. Не такая большая тайна, чтобы говорить её только снаружи.

      – Это была последняя история нашего буйного пацифиста,– Москаль-Ямамото снова не смотрел на меня,– Не влипать ему больше. Отвлипался.

      – Что с ним?

      – Тебя скоро вызовут в особый,– как ни в чём ни бывало произнёс мой напарник,– Краболовы будут щупать. Перечитай школьный альбом. Чтобы в датах не запутаться.

      – Нани кадаттен-но! Думай, что говоришь!

      – Насчёт Пачина и всей нашей старой компании… Видишь, как получается? Было нас пятеро, учились вместе. И вот нам по двадцать два, – и нас уже только трое. Причём ни одного волной не накрыло, ни одного… Все естественными причинами.

      Мне подурнело.