Обман Розы. Ната Лакомка

что теперь должна дать объяснения я.

      Сердце мое пропустило удар, а потом забилось в сумасшедшем ритме, но я ухитрилась произнести, улыбаясь немного смущенно:

      – Журналисты – известные фантазеры, месье. Конечно же, всё это – преувеличение. В тот момент я просто пыталась остановить Этеьена, чтобы он не наделал глупостей. Я так испугалась за него – вцепилась, не позволяя подойти к месье… Пужи… Тем более, что все это происходило при свидетелях… Мне жаль, что мы доставили вам столько волнений. Обещаю, что ничего подобного не повториться.

      – Очень на это надеюсь, – месье Огюст проницательно глянул на меня, а потом вернулся к газете, и мне показалось, что он с трудом сдерживает улыбку.

      Рука Этьена на моей шее ослабила хватку, а сам он наклонился поцеловать меня в щеку. Я едва сдержалась, чтобы не отшатнуться, потому что каждое его прикосновение действовало на меня, как пчелиный укус.

      – Умница, – шепнул он мне.

      Можно было уже меня отпустить, но он медлил, и пальцы поглаживали мою шею так… призывно…

      – Я готова! – раздалось сверху – к нам спускалась мадам София, переодевшаяся в свежее платье – бледно желтое, придававшее ей вид весеннего цветка. – Можем садиться за стол.

      Я вырвалась из-под руки графа и вскочила, приглашая всех пройти в столовую. Месье Огюст отложил газету и подал руку жене, они пошли первыми, а следом за ними – мы с Этьеном. Граф посматривал на меня тяжелым, подозрительным взглядом, и руки не подал.

      За стол мы сели, как и было оговорено: Этьен – во главе, я – по левую руку от него, рядом со мной – месье Огюст, напротив – мадам София.

      Были поданы утренние лакомства – такие легкие и изысканные, что можно было подавать их и за императорским столом. Особенно мне понравились поджаристые ломтики хлеба, на которые были выложены яйца, сваренные без скорлупы, а сверху всё заливал ярко-желтый яичный соус «исиньи» – маслянистый, чуть кисловатый, горячий и удивительно нежный.

      – Что ж, я рада, что примирение между вами состоялось, – торжественно изрекла София, подкладывая себе на тарелку еще запеченного картофеля, – и теперь мне хотелось бы узнать – долго ли вы собираетесь жить здесь, как затворники?

      Этьен открыл рот, собираясь говорить, но я опередила его.

      – Еще месяца три-четыре, ма… София, – сказала я с улыбкой. – Именно этот срок рекомендовали врачи.

      – Если это рекомендация врачей… – мадам Аржансон милостиво кивнула. – Передайте хлеб, пожалуйста.

      Мы с Этьеном одновременно потянулись за плетеной корзиночкой, полной ломтями свежевыпеченного хлеба, соприкоснулись пальцами и одновременно отдернули руки. Я заметила, как София обменялась взглядом с мужем, но она ничего не сказала, а я жестом предложила Этьену передать матери хлеб.

      – Чем хотите заняться днем? – спросил граф с преувеличенным энтузиазмом. – Хотите прогуляться или, может, отправимся на рыбалку?

      Месье Огюст оживился, и мужчины принялись увлеченно обсуждать рыболовные снасти.

      – Почему