Добыча золотого орла. Пророчество орла. Саймон Скэрроу

презрение к себе, только что так его удручавшее, сменилось тревожным любопытством. Центурионы стали перед командиром когорты тесным полукругом. Максимий по-прежнему был в одной тунике и явно испытывал неловкость, что в таком виде обращается к подчиненным, которые одеты как на парад.

      – Легат выслушал мои показания. Сейчас он хочет переговорить с каждым из вас по отдельности. Присутствующий здесь оптион поведет вас на допрос в порядке старшинства. Друг с другом ничего не обсуждать. Все ясно?

      – Так точно, командир, – тихо отозвались центурионы.

      Потом Туллий поднял руку.

      – Да?

      – Как насчет солдат, командир?

      – А что насчет солдат?

      – Кто-то из них тоже потребуется там или как?

      – Нет. Пусть остаются здесь. И не стоит их дергать, объяви, что сегодня хозяйственный день.

      Туллий хмуро кивнул. «Хозяйственные дни» объявляли редко. Они были, по сути, днями отдыха, когда легионерам формально предписывали приводить в порядок снаряжение, а в действительности предоставляли возможность отдохнуть, поболтать и поиграть в кости. Солдаты, ясное дело, очень любили такие дни, а центурионы, наоборот, относились к этому неодобрительно, считая, что дни отдыха только расслабляют личный состав, нанося ущерб порядку и дисциплине. Правда, командир, отдававший подобный приказ, мог рассчитывать на некую толику популярности.

      – Хозяйственный день, – кивнул Туллий. – Будет исполнено. Объявить им прямо сейчас?

      – Нет, я объявлю сам. Ты сейчас пойдешь с оптионом.

      – Есть, командир.

      Туллий перевел взгляд на бесстрастные лица конвоиров. Максимий заметил озабоченное выражение его лица и тихо заговорил с командирами:

      – Все в порядке. Я сделал то, о чем говорил вам раньше. Вам не о чем беспокоиться. Просто говорите правду.

      – Центурион Туллий, – громко сказал оптион и указал рукой на конвой. – Прошу проследовать с нами, командир.

      – Да, конечно, – отозвался Туллий, нервно сглотнув.

      Расстегнув ремни шлема, Туллий шагнул навстречу конвоирам, взял увенчанный гребнем шлем под мышку и зашагал в сторону палаток. Конвой последовал с ним. Когда они оказались вне пределов слышимости, центурион Антоний подступил к командиру когорты поближе:

      – Что случилось, командир?

      Максимий посмотрел на него безо всякого выражения:

      – То, что случилось со мной… не имеет никакого отношения к вам. Понятно?

      Антоний опустил глаза:

      – Прошу прощения, командир. Просто… просто я беспокоюсь. Никогда раньше ни с чем подобным не сталкивался.

      Губы Максимия расплылись в легкой улыбке.

      – Так ведь и я тоже. Ты просто отвечай на вопросы, которые будет задавать тебе легат. Отвечай предельно правдиво и помни, что ты не кто-нибудь, а центурион лучшего легиона империи. Если центуриона и может что-то в жизни беспокоить, так это варвары, зараза, нехватка вина да безумная ревность женщин.