Вечный эскорт. Саша Кругосветов

ловкостью карлица поймала ее руку.

      – А тебе бабушка не говорила, что врать – страшный грех? – прошипела она и еще сильнее вцепилась в запястье Викторин. – Садись, садись, милая, нечего сиськами трясти. Никакие тетки тебя не ждут, не нужна ты им. Да и не тетки они тебе вовсе, уж ты поверь мне. Мы с лыцарем – единственные здесь твои друзья, как же мы можем тебя предать? Мы своих не предаем. Так что никуда мы тебя и не отпустим.

      – Что вы такое говорите? Мне ведь попадет, если я не приду к ним.

      Шляпа с фруктами слетела с головы карлицы, но та только облизнула пересохшие губы.

      – Садись, милая, не рыпайся. А вот тебе, маленький, я как раз сигаретку припасла, мне по дороге один добрый англичанин подарил.

      Мужчина закурил, еще плотнее вжался в диван, и из его угла поплыли кольца дыма. Большое кольцо поднималось и расширялось еще больше, а он пускал новые, маленькие, так, чтобы они прошли внутри большого и обогнали его.

      – Неужели ты обидишь этого несчастного, милая? Неужели возьмешь и уйдешь? – ворковала карлица. – Садись, дорогуша. Молодец. Умница, умница. И собой хороша, и поешь складно…

      Ее голос растворился в громогласном гудке паровоза, потом гудок сменили уханье и грохот встречного поезда. Убегающие назад окна замелькали в темноте желтыми пятнами; огонек сигареты продолжал дрожать недалеко от губ мужчины, дымные кольца медленно поднимались к потолку. И вновь взревел прощальный гудок.

      Гармошка выдохнула и замолчала. Ребенок отчаянно запищал. Бутылка продолжала кататься по проходу и позванивать. Послышалась чья-то сонная ругань.

      Викторин посмотрела на запястье – от жестких пальцев карлицы остались красные пятна. Она не сердилась. Просто у нее в голове не укладывалось поведение этих двоих попутчиков. Все происходящее вызывало оторопь. Карлица и немой загадочно молчали. Женщина порылась в сумке и достала оттуда пожелтевшую, всю в разводах бумажную трубку и торжественно развернула ее перед лицом Викторин.

      – Вот, глянь-ка на это. Поосмотрительней теперь будешь. Глаза-то разуй.

      На афише готическими буквами было написано:

      ЗАЖИВО ПОГРЕБЕННЫЙ СЫН НАИНСКОЙ ВДОВЫ

      ВОЗРОЖДЕНИЕ ФЕНИКСА

      Каждый может проверить

      Цена 20 сантимов

      Для детей 10 сантимов

      – Знаешь, какое у нас представление? Самое лучшее! Я – вся в черном, с вуалью, он – в черном, как жених, на лице – толстым слоем пудра, я пою псалмы, читаю молитвы, все кругом голосят, плачут. Есть и нехристи, которые смеются, насмехаются, а однажды полицейский сунулся, подлец такой, все-то ему надо было проверить-перепроверить…

      «Ну, хватит, с меня довольно», – подумала Викторин. Она вспомнила наконец, кого напоминало ей лицо глухонемого. Увидела совсем рядом с собой лицо дяди, брата ее матери, – мертвое лицо. Она была еще совсем маленькой, когда хоронили дядю. Тогда это не произвело на нее впечатления – она дядю почти не знала. А сейчас поняла, что общего в лицах дяди и этого ее попутчика: оба – лица забальзамированных мумий, вокруг которых волнами распространяются тишина и ледяной