Замуж за незнакомца. Лина Манило

меня от них увёл, – шепчет Тина, когда отходим на безопасное расстояние. – Ужасные мерзкие тётки.

      – Ещё и любопытные, – говорю, всё ещё ощущая на себе внимательные взгляды. – Они на нас пялятся, прощупывают.

      – В смысле? – удивляется Тина, и пальцы её нервно дрожат.

      – Им всем интересно, действительно ли мы любим друг друга.

      – Какие они… – не договаривает, слов не находит. – И что? Будем доказывать? Но как?

      – Уж попробуем доказать, – хмыкаю, и план в голове складывается сам по себе. Но, скорее всего, меня ведут вперёд инстинкты, и я не хочу с ними спорить.

      Я оборачиваю Тину к себе лицом. Она запрокидывает голову, и чужие пристальные взгляды иглами впиваются в кожу. Мне плевать, что Тина подумает сейчас – знаю, что не станет спорить. Я всего лишь хочу, чтобы все убедились – мы на самом деле пара. А на деле, я больше всего хочу её. Хотя бы поцеловать.

      Обхватив нежные щёки пальцами, не дав Тине задуматься и возразить, вспыхнуть возмущением, напрячься, я накрываю её губы своими, и снова весь мир, как тогда на свадьбе, перестаёт существовать. То ли от усталости, то ли от нервного напряжения, но Тина дрожит и как-то вдруг подаётся навстречу. Не знаю, что у неё на уме, но она распахивает губы, обвивает мои плечи руками, цепляется за влажные от пролитой воды лацканы, и весь окружающий мир с оглушительным треском летит в пропасть.

      Кто-то совсем рядом охает, а кто-то сдавленно хихикает. Я обхватываю затылок Тины рукой, надёжно его фиксирую, а мой язык нагло орудует в податливой влажности, задаёт ритм и темп, и, будь я проклят, если это не секс. Чистый, порочный и ничем не прикрытый. Когда целоваться становится больно, и всё внутри дрожит натянутой струной, я отпускаю Тину.

      – Чёрт, – говорит сдавленно, но глаза не прячет. Смотрит на меня, хмурится, а вокруг припухших губ розоватая кромка.

      Раздаётся звук гонга, оповещающий о начале официальной части. Свет меркнет, гости торопятся занять свои места, а я утягиваю Тину за собой. В полумраке так просто творить всё, что душе угодно, и не быть узнанным.

      – Вот там наш столик, – говорю Тине, намеренно задевая её ухо губами.

      – Кирилл, прекрати, – произносит почти возмущённо, но что-то подсказывает: как бы она не сопротивлялась, ей нравится целоваться со мной. Даже если сама этого не понимает. Вероятно, всему виной сбитое дыхание и хриплые нотки в голосе.

      – Хочешь уйти?

      Тина вскидывает взгляд, смотрит на меня недоверчиво, как на психа, а я плюю на все условности и вечер этот чёртов.

      – Давай, любимая. Сбежим, а? Тебе же не нравится тут.

      Тина качает головой, и в полумраке её лицо кажется призрачным.

      – Кирилл, нет, я останусь. И ты оставайся. Это часть игры.

      – К чёрту эту сраную игру, – говорю зло, и челюсти сводит от подступающей ярости.

      – Но ты сам принял её условия.

      Красивая какая… невозможная, упёртая, упрямая. Полный набор качеств, которые я не выношу в женщинах, которые всегда избегал сознательно,