Проклятье фаворитки. Владимир Николаевич Стрельников

сидящих в Жормоне, мгновенно остановила движения.

      На лейтенанта смотрела смерть. Его смерть. Та, что мрачной тенью ходила на задворках солдатских снов, вырастая из мыслей о вероятной войне, что засела в подсознании ещё с первых мальчишеских страхов. Прямо в глаза Мишелю заглядывал чёрный бездонный круг ствола… Чудовищная пасть чудовищного орудия – страшный кошмар танковых войск.

      И всё мужество, весь благородный порыв рыцарства мгновенно исчезли, захлебнулись в жутком истошном крике:

      – Не-е-е-е-е-ет!!!

      Лейтенант был готов смело погибнуть от кинжалов, пуль, воды, адского пламени, зубов или когтей мертвецов – чего угодно, но только не от этого чёрного глаза. Слишком долго и мучительно ожидал именно эту смерть. Ведь сейчас надёжный, почти неуязвимый «Леклерк» разлетится как лампочка от удара кувалды!

      Мишель собрал в кулак всё мужество, чтобы разделить судьбу танка, но двойник не желал погибать. До сих пор он считал происходящее едва ли не увеселительной прогулкой, большим приключением. Но сейчас должен был умереть! От чужого снаряда, с чужого броненосца, в чужой (?!) стране…

      Впрочем, одно прощало его трусость – он понял, что не успеет выстрелить первым. И погибнет как беззащитная жертва, а не как сражающийся солдат. Поэтому существо, до этого поддерживавшее мужество Мишеля, само панически заорало:

      – Спасайтесь!!!

      И бросилось к люку в днище.

      В этот момент что-то случилось. Ощутимо звякнуло, словно разорвав невидимые зубчики стройного механизма Вселенной. Какая-то едва уловимая ненормальность, возникшая при появлении двойника, стала заметнее. Что-то испортилось, стало не так. Механика уже не было на его месте, а «Леклерк» стоял с выключенным двигателем. Через распахнутый люк в днище виднелась развороченная земля. «Здесь должен быть автомат!» – вспомнил лейтенант и выхватил его из специального крепления. По-змеиному выскользнул из танка.

      Зубчики же звенели и звенели, ненормальность усиливалась. Мишель не понял, как оказался в сотне метров от своей машины. В этот миг чудовищный взрыв разорвал её, подбросив высоко в воздух тело сержанта Эндрю. Жормон стоял оглушенный, засыпанный землей, облитый чьей-то кровью, в чужом обмундировании, с чужим оружием в руках. Теперь он был лишь вторым существом.

      Вокруг полыхал бой, точнее – истребление. Ведь лейтенант не успел передать друзьям секрет победы. А когда Мишель увидел, что невредимая носовая башня разворачивается для очередного выстрела, понял, что спасения нет. Что-то серьезное случилось с миром. Разрушилась тонкая грань между тем и этим светом, и через провал хлынуло сверхъестественное зло.

      Призрачный туман окутал танкодром. Он становился то абсолютно прозрачен, так, что были видны мельчайшие подробности разыгрывавшейся трагедии; то, наоборот, сгущался до плотности молочной завесы. И в такие моменты казалось, что танкодром накрыл призрачный купол. Сквозь который светили чужие злобные звёзды.

      Жормон, забившись в уголок сознания