Новый Тёркин. Светлой памяти Александра Трифоновича Твардовского. Игнатий Ивановский

людей в кулак.

      Пусть беда подстерегает,

      Эта лютая беда

      С одиночкой совладает,

      А с артелью – никогда. —

      Теркин с видом чуть смущенным,

      Мол, себе я не судья:

      – Люди есть. По трем районам

      У меня кругом друзья.

      Мужиков толковых много,

      Не упомнишь имена. —

      И уже совсем не строго

      Глянул этот старшина.

      И довольный тем, что пронял,

      Взял пришельца в оборот,

      Он спросил: – Задачу понял?

      Есть вопросы? Нет?

      Вперед! —

      И неведомая сила,

      Будто прянув из угла,

      Разом Теркина накрыла

      И куда-то понесла.

      Будто взяв на закукорки,

      Потащила напролом.

      Не в лесу очнулся Теркин,

      А в кабине за рулем.

      И увидел из кабины,

      Словно знак минувших бед,

      Кисти красные рябины, —

      Спелый, сочный, мирный цвет.

      Бандит

      Сам с любой работой дружен

      Видит Теркин не впервой,

      До чего в деревне нужен

      Человек мастеровой

      Взять один пример хотя бы,

      Лишь одну из многих бед:

      Затевают стирку бабы,

      А стиральных досок нет.

      У реки и попросили,

      Стирка шла на берегу:

      – Нам бы досок, а, Василий?

      Можешь сделать-то?

      – Могу. —

      Оцинкованным железом

      Друг помог.

      А наш герой

      Под волну шаблон нарезал

      И построил пресс ручной.

      Но не так, чтоб сразу в дамки,

      Все ж силенки поднапряг.

      А связать для досок рамки —

      Это нам, друзья, пустяк.

      И в пылу неугомонном

      Теркин груз на груз грузил.

      Полвесны по трем районам

      Доски бабам развозил.

      И последние сгружает,

      И, усталый от дорог,

      Тихим вечером въезжает

      В неприметный городок.

      Едет с отдыхом, не быстро,

      От столба и до столба.

      Только вдруг

      Ударил выстрел.

      И еще, еще стрельба.

      Нагло, резко бьет по слуху

      Беспощадный этот звук, —

      Будто кто заехал в ухо,

      Не щадя твоих заслуг.

      И закрылись окна мигом,

      И пахнуло, как сквозь тьму,

      Духотой, монгольским игом,

      Рабством в собственном дому.

      Рикошетят, хлещут пули,

      И срезая поворот,

      Иномарки прочь рванули, —

      Берегись, простой народ!

      Вот и всё.

      Конец напасти.

      Но как куль муки, молчком,

      Посреди проезжей части

      Человек лежит ничком.

      Он лежит, как тряпка, вехоть,

      А вокруг враждебна тишь,

      И легко его объехать…

      Что ж ты, Теркин, тормозишь?

      Тут бандитские разборки,

      Сам ответишь головой.

      Тут же