Ярость возмездия. Александр Тамоников

Ничего не понимаю.

      – Ты тоже скоро будешь мертвым, а жена твоя выйдет замуж за другого.

      – Заткнись!

      – Есть, командир, меня забирают.

      – Кто? Куда?

      – Ты их не увидишь, это ангелы.

      – Какие ангелы, очнись, Шеприн?!

      В ответ тишина.

      Одинцов вновь посмотрел на потолок, до него оставалось менее метра, и он продолжал, скрежеча, опускаться вниз.

      – Омельчук! – крикнул Павел.

      – Я, командир! – ответил рядовой.

      – Живой?

      – А что мне будет? Живой пока.

      – А что с Шеприным?

      – Ничего, ведет огонь по своему сектору.

      – Он жив?

      – Да, живой, от выстрела «РПГ» Стаса убило, это да, остальные живы.

      – Я перебираюсь к тебе.

      – Но с вашей стороны гранатометчик!

      – На меня потолок опускается.

      – А?! Это бывает, когда перепьешь. У меня было, помню, месяц бухал, когда невеста за другого замуж вышла, потом бросил и тут же «белочку» словил. На меня тоже тогда потолок и стены падали. Это в палате, куда бригада определила.

      – Что за бред ты несешь, Омельчук? Ты же женат!

      – А это уже на другой, первая замуж вышла, когда меня в армию призвали.

      – И где же ты месяц пил, в армии?

      – Ну да, в учебке. Вместе с комбатом.

      – Какая учебка? Ты же сразу к нам пришел.

      – Не-е, это тебя обманули.

      Потолок уже касался бронежилета лейтенанта.

      Одинцов прыгнул в коридор и сразу увидел изуродованный труп связиста Лунько. Осмотрел радиостанцию, точнее, то, что от нее осталось. Вдруг сзади раздался какой-то шум, и он, обернувшись, увидел в проеме все ту же изуродованную физиономию. Только обладатель ее держал на плече гранатомет.

      – Ну что, Паша, лови гостинчик!

      Раздался хлопок, и граната, выпустив стабилизаторы, вращаясь, медленно пошла прямо на Одинцова. Она летела так медленно, что, казалось, ее можно поймать и бросить обратно в идиота-стрелка. Гранатометный выстрел прошел через коридор и взорвался в комнате, где находился рядовой Головин.

      – Назар! – позвал Одинцов.

      – Нет больше Назара, – раздался в ответ голос воскресшего сержанта Шеприна, – нас осталось трое, и патронов с гулькин хрен. Левый фланг оголен, связи нет, что будем делать, командир?

      – Всем отход в большую комнату. И, Андрей, проверь потолок.

      – На хрена?

      – Чтобы было до хрена. Выполнять!

      Одинцов дал очередь в окна комнаты, потолок которой удивительным образом вернулся на место. И тут же в проеме появился огромного роста боевик. В руках он держал пулемет. Павел выстрелил в него, но пули отчего-то отлетели от него, как горох от стенки. Грохот и пламя ударили в лицо Одинцова…

      Павел так редко спал на диване, что тот издал неистовый скрежет, когда он, поднявшись с него, громко выкрикнул:

      – Все? Кто? Где? Огонь! Клен, твою мать!

      В ответ тишина.

      Одинцов широко открыл глаза, чувствуя, как весь покрылся холодным потом.

      «Да что же