Танк по имени Лютик. Денис Викторович Прохор

пробежался взглядом по столь откровенному непотребству и дальше старался смотреть прямо в лица.

      – Кузнецов Сергей Петрович. И потрудитесь одеть маски. И нам тоже надо одеться.

      – Само собой. – повторил Егор. Он сдвинул маску вверх с подбородка. Желтков поделился запасной маской со Щедриком, а спецназовец просто опустил щиток шлема.

      – Получается… – Егор рассматривал документы и пытался найти правильное определение для двух голых мужиков в одной кровати.

      – Вы интимные… партнеры. Так получается?

      Тихие и воспитанные вопросы дали нужный эффект. Голенький Кузнецов начал ошеломительно быстро одевать на себя какой-то важный начальствующий сюртук. Видимый только ему одному.

      – Что за оскорбительные намёки? Представьтесь. Кто вы такие? Потрудитесь выдать нам одежду и объяснить, что здесь происходит? Не понимаю по какому праву?

      – А вы понимаете, Аггел Ольгердович? Изготовление и хранение в особо крупном…

      Вдруг замолчал Егор. Желтков увидел то, чего и представить не мог в прошлой своей жизни. Льва-вегетарианца или разобранного на психологические детали фэсбэшника.

      – Кузнецов это вы? Это разве вы? – Егор поднес к бородатому директорскому лицу нагого гражданина удостоверение. Такого же размера и цвета как у Желткова или Щедрика. Наверняка, такого же как у Егора. С гербом, фотографией и синими утвердительными печатями. Кузнецов бросил острый и хваткий взгляд на служивую книжицу в руке Егора.

      – Это здесь ни при чем. Не имеет значения. Но учитывая мой уровень, вы понимаете какие это будет иметь последствия лично для вас?

      – Мама вызывай ментов. – резкий и метафоричный Щедрик ознакомился с удостоверением. – Вот это человек. Не человек, а бездна. Еще и с крестиком, но без трусов. Хм.

      – Это не ваше дело. – истерично выкрикнул Кузнецов. – Подумайте лучше, что с вами будет.

      – К сожалению наше, архиепископ Веспасиан.

      – Кто? – переспросил Желтков. Он посмотрел на Щедрика. Напарник от удовольствия едва на руках не ходил.

      – Прикинь! Жаль нельзя… Или тиктокнем? – спросил Щедрик.

      Егор покачал головой и добавил.

      – Мы не они. Других уважаем.

      – Кого вы уважаете? Опричники! У вас локти по руки в крови! – архиепископ с корочкой профессионально вознес вверх свои холеные длани. – Невинные души вопиют. Дьяволы. Бесы. Тьфу!

      Егор лениво отклонил голову и священная слюна пролетела мимо, едва не поразив Желткова.

      – Котя. Не надо. – попросил, чуть не плача, Аггел Ольгердович.

      – Котя. – это гладкое и доброе слово Щедрик выбросил изо рта, как горячую картошку. Задорный и звонкий, по хорошему детский, смех поволок его вперед и бросил со всего размаха на стул рядом с круглым столом под зеленой скатертью. Поверх этого смеха Егор торжественно провозгласил:

      – Брюки архиепископу и Аггелу Ольгердовичу.

      Щедрик окончательно порвался. Он сложился пополам и уже из-под стола продолжил издавать громкие, булькающие звуки.

      – Федя.