В краю лесов. Томас Гарди

устремлений отца.

      – Ты не откажешься от должного уважения, коли будешь знать, что этим угодишь отцу, – настаивал Мелбери.

      Грейс не сопротивлялась. Против ее воли доводы отца запали в душу.

      Уже подходя к дому, он сказал:

      – Слушай, Грейс, я тебе обещаю, чего бы мне это ни стоило, что я жизни не пожалею, а выдам тебя за джентльмена. Сегодня я видел, какая цена женщине, если рядом с ней нет достойного человека.

      Он тяжело дышал, ветерок подхватывал его дыхание и уносил прочь, точно укоряя за несправедливые суждения. Грейс прямо взглянула на отца.

      – А как же мистер Уинтерборн? Дело не во мне, то есть не в моих чувствах, но ведь ты дал ему слово…

      Лесоторговец нахмурился.

      – Не знаю, не знаю… Об этом рано еще говорить. Поживем – увидим.

      В тот же вечер отец позвал Грейс к себе в кабинет. Это было небольшое уютное помещение рядом с гостиной, некогда служившее пекарней, о чем говорила печная кладка в стене. Мелбери приспособил его для своих нужд, устроив в печи сейф, где хранил деловые бумаги. Сейчас дверца сейфа была распахнута, и из замочной скважины торчал ключ.

      – Садись, Грейс, побудь со мной, – сказал ей отец, указывая на стул. – Я хочу тебе кое-что показать, это тебя позабавит. – И он выложил перед ней кипу бумаг.

      – А что это такое? – спросила Грейс.

      – Разное – акции, купчие. – Он разворачивал их одну за другой. – Каждая стоит больших денег. Вот это, скажем, дорожные акции. Поверишь ли, что такой клочок бумаги стоит двести фунтов?

      – Мне бы в голову не пришло.

      – А это так и есть. Вот это трехпроцентные бумаги на разные суммы, а здесь, смотри, акции порта Бриди. У меня там большие дела, там грузят мой лес. Остальное разбери сама, посмотри, что понравится. Тебе интересно будет.

      – Хорошо. Я непременно как-нибудь их посмотрю, – сказала Грейс вставая.

      – Вздор говоришь, смотри сейчас. Тебе надо знать в этом толк. Молодая образованная девушка вроде тебя должна кое-что смыслить в денежных делах. Ну как, не приведи бог, останешься вдовой со всеми мужними бумагами на руках – как ты тогда разберешься с капиталом?

      – Не надо, папа. Капитал… Это слишком громкое слово.

      – Ничего не громкое. У меня, хочешь знать, немалый капитал. Вот видишь пергамент? Это мои дома в Шертон-Аббасе.

      – Да, но… – Она заколебалась, но, взглянув на огонь, все-таки договорила: – …если твой уговор с Уинтерборном останется в силе, мне придется скромно жить среди скромных людей.

      – Этому не бывать! – воскликнул Мелбери, и на сей раз в его голосе прозвучал не минутный порыв, но твердая решимость. – Вспомни, ты сама говорила, что у миссис Чармонд ты чувствовала себя как дома, когда она тебе показывала всякие красивые вещицы и усадила пить чай в гостиной. Что, разве не правда?

      – Правда, – подтвердила Грейс.

      – Значит, я верно сказал.

      – Видишь ли, так мне показалось в тот день, сейчас я в этом меньше уверена.

      – Не-ет, тогда ты все правильно поняла,