Один день ясного неба. Леоне Росс

ухватил себя за щеку – странное дело, жест был какой-то женственный.

      – Хочешь сказать, что мне придется дожидаться своей очереди, чтобы поесть с твоей руки? Сидеть и ждать, затаив дыхание?

      Он знал, что придет время – и губернатору понадобятся блюда, изобилующие овощами и жидкостью: густая подлива, козье молоко, сироп, ледяная вода, сок растений, сочный плод, ром.

      – Ладно. Мне следует уважать любого, кто трахал Дез’ре Де-Бернар-Мас и выжил.

      Его наставница. Первая на архипелаге женщина-радетель. Когда она сидела на лужайке вместе с почетными гостями, ее соски проглядывали сквозь мягкое зеленое платье. Неисправимая упрямица. Ее усадили рядом с Дез’ре, и Найя стала мрачнее тучи. Они уже раньше встречались. Завьер надеялся, что Найя хмурилась под лучами яркого солнца, бившего ей прямо в лицо. Дез’ре наверняка сразу приказала бы ему дать тумака этому глупцу.

      – И давай-ка становись радетелем, парень. Да поскорее.

      Сидеть рядом с Найей ей бы тоже не понравилось.

* * *

      Через три дня после того, как Завьер порвал и выбросил письмо губернатора, он пек хлеб на кухне. Быстрым шагом вошел Салмони Адольфус Барнс, а следом прихромал Айо. Салмони был хорошо сохранившийся старец лет под восемьдесят с огромным красным носом, смахивавшим на половинку красного перца. Он назвался дворецким губернатора и громким голосом принялся важно зачитывать какие-то бумаги.

      Завьер был поглощен выпечкой хлеба. В нужный момент ему предстояло добавить подобающее количество красного перца и козьего сыра, что было своеобразным актом любви, требовавшим полной концентрации.

      – Какая благословенная обязанность, – проблеял Салмони. – Ведь речь идет о самой романтичной трапезе в мире! Семь блюд, как того и требует обряд пожелания успешной жизни для супружеской пары. Уверен, радетель, мы можем найти храмовые предания, предсказывающие подобную особую трапезу!

      Завьер не обратил на его слова никакого внимания.

      – Разумеется, – продолжал Салмони, – услуги избранника богов-радетеля будут щедро оплачены, и размер этой оплаты значительно превысит размер его годового жалованья. Мы пришлем специального человека, который снимет с тебя мерки, дабы пошить тебе, мой господин, роскошное одеяние, приличествующее обряду.

      – Только не для меня, – заметил Завьер. От раздражения у него задергался угол левого глаза.

      Салмони так и подпрыгнул: мимо него прошмыгнула Му с раскаленной сковородой, на которой шкварчал розовато-пурпурный жареный осьминог. Завьер взглянул на три щупальца и кивнул:

      – Еще секунд пять обжарь эти два и семь секунд – третье.

      Му убежала со сковородой прочь.

      Нос, напоминавший половинку красного перца, сморщился. Салмони бросил умоляющий взгляд на Айо, сидевшего в углу на краешке перевернутого котла. Айо взглянул на него. В зарослях молочая за распахнутым настежь окном шуршали крупные голубые бабочки.

      Салмони вновь приступил к чтению. Губернатор «безмерно рад», что богами