Один день ясного неба. Леоне Росс

таким же образом могла бы попытаться совратить юнца. Завьер заметил белую косточку и услышал легкий стук, когда официантка щелкнула по косточке указательным и большим пальцами. Мальчишка схватил ее за талию, заметил, что Завьер за ними наблюдает, и оттолкнул девицу так сильно, что та вскрикнула.

      – Радетель!

      Завьер шагал прочь, не оборачиваясь. Он услыхал, как за его спиной Айо пробормотал: «Не сейчас!», но мальчишка преградил им путь.

      – Радетель!

      Инстинктивно он вдруг почуял присутствие Му, которая, вытаращив глаза и махая руками, пыталась остановить мальчишку. Топот ног, взмахи рук, взволнованное дыхание. Если бы он только вслушался в море, ничего бы не случилось. Куда ни пойди на Попишо, повсюду можно услыхать шум прибоя.

      – Радетель, вы получили то, что я вам оставил? Леди, вы обещали передать ему… Мне очень жаль… Вот и все. Мне так жаль, радетель!

      Возможно, он ощутил, как пальцы мальчишки стали тереть его собственное плечо, впиваясь в кожу, проникая почти до самой кости.

      Он вспомнил, как его теща дубасила в дверь в этот день ровно год назад. Она звала его, и в ее голосе сквозило такое отчаяние и горе, какого ему не доводилось слышать, когда она рассказывала, как мальчишка, сын рыбака, нашел тело Найи на глубоководье, и как из ее ушей выплывали маленькие белые рыбки, и как вокруг нее плавали печальные водоросли и… о, Завьер, она говорила с тобой, она говорила с тобой перед тем, как?..

      Они с Айо спустились по ступенькам, высеченным в склоне утеса, к бормочущему океану. Завьер замедлил шаг, чтобы дать возможность прихрамывающему Айо не отстать. Они встали перед водой. Рассвет наконец-то запылал, как свежий кровоподтек. Осиянный желто-багровым светом белый песок теперь искрился всеми цветами радуги. Высоко над ними на краю утеса стоял мальчишка-рыбак, чьи ноги и руки отсюда казались угольными палочками.

      Сумочка. Глубоко в кармане, чтобы ее не увидел Айо. В ней лежит. Мотылек. Да.

      В общем, он вернулся к прежней жизни.

* * *

      Ему было шестнадцать, когда он решился пройти проверку, главным образом потому, что ему надоело выслушивать подколки. Никакие доводы не могли убедить его мать в том, что никакой он не будущий радетель. И если бы сама Дез’ре не признала в нем такового, Трейя Редчуз ворвалась бы к ней в дом и обвинила во лжи.

      – Ты пойди у нее спроси, – говорил Айо. – Порадуй ее.

      Жить под одной крышей с безрадостной матерью – удовольствие небольшое, в этом они были единодушны.

      Словом, он отправился в ресторан Дез’ре на Дукуйайе и спросил, где она, – сначала у пекарей в пекарне, а потом вернулся в ресторан и спросил там работников, которые подняли его на смех. За Дез’ре вечно бегают юнцы да ищут ее повсюду!

      Он ушам своим не поверил – как они могут говорить о ней так непочтительно! Ведь всем было известно, что Дез’ре Де-Бернар-Мас обладала магическими чарами, благодаря которым повелевала всеми ароматами радуги и могла заставить акулу выпрыгнуть из океана, и что ее исподнее было украшено вшитыми в ткань