Бегите, господин Крафт!. Владислав Шпаков

случайно оброненное безвозвратно потерянным. В конце концов, господин Крафт и сам был из этой публики.

      Он провёл ладонями по грязному сукну, расправляя складки и убирая сор. Материал оказался вполне крепкий, да; и сюртук при этом был большой – не помещался на столе целиком, так что господин Крафт потихоньку передвигал его одной рукой, второй орудуя точно утюгом.

      Стоило ему задеть пальцами карман, как он сразу почувствовал: там что-то есть.

      Господин Крафт сию секунду ощупал находку сквозь ткань – предмет бы твёрдым и круглым, как табакерка! Да, чёрт возьми! Если уж в подвале богадельни обнаружился почти целый сюртук, то почему бы при нём не находиться табакерке! Впрочем, господин Крафт имел полное право не гадать, а знать наверняка – и он, конечно, этим правом незамедлительно воспользовался. Он запустил руку в карман старого сюртука и достал оттуда престранную штуковину: словно бы скрученный улиткой кусок толстой проволоки. Непонятный, если не сказать даже – нелепый вид штуковины не затмил от господина Крафта её главного качества. А именно: она была выполнена из золота!

      – Эге, – выдохнул господин Крафт, – уж не сплю ли я?

      И в тот же миг прямо над его ухом громко, отчётливо и тоскливо девичий голос произнёс:

      – Берегись, Варфоломей Крафт!

      Господин Крафт взвился на месте так, словно получил за шиворот всю свою порцию утреннего кипятка. Он опрокинул стол, а стул пинком отшвырнул к кровати, прямо в кучу своих не разобранных вещей.

      Никакой девушки рядом с ним, да и в каморке вообще, не было.

      – Иисус Мария! – вымолвил господин Крафт, опускаясь на койку. – Да ведь я брежу от голода, пьянства и неустроенности!

      Внезапно он с ужасом подумал, что золотая штучка из кармана сюртука ему почудилась так же, как и голос, что назвал его по имени. Но – нет, господин Крафт поднёс к лицу руку с зажатой в ней странной вещицей. О да, она была золотой, настоящей, не растворилась в воздухе, и господин Крафт криво, с непривычки, улыбнулся.

      – Берегитесь, господин Крафт! – всё с той же отчётливой, яркой грустью проговорил над его ухом всё тот же голос.

      Во второй раз господин Крафт взвился более основательно. Начал он с того, что, не снимая ночных туфель и колпака, выскочил из подвальчика и дважды обежал богадельню, заглядывая под каждый куст. Потом он промчался по самому приюту, и, наконец, перевернул всё вверх дном в своём подвальчике. И нигде не нашёл ни малейшего намёка на то, кто бы мог играть с ним такие шутки.

      Но надо сказать, что эта сумбурная беготня имела результат: когда, придя в себя и успокоившись, господин Крафт снова принялся разглядывать свою находку, слова предостережения уже не звучали над его ухом.

      Жители города Шлезвига наблюдали господина Крафта в самых разных видах.

      Чаще всего его можно было видеть под вечер идущим в «Золотую шпроту» – он вышагивал, заложив руки за спину и глядя из-под низко надвинутой на лоб мятой треуголки строго