Щенки-медвежатники. Виталий Еремин

Андрей.

      Мать всплеснула руками.

      – Господи, что же это делается! За что его?

      – Какое это имеет значение? – равнодушно обронила Зойка и вполголоса спросила Андрея: – У тебя сегодня снова гуляш по коридору?

      Андрей почесал в голове.

      – Хочешь, я тебя заложу? – прошептала Зойка.

      – Валяй, – насмешливо отозвался Андрей.

      – О чем шепчетесь? – спросила из кухни мать.

      – Анна Сергеевна, – сообщила Зойка, – завтра 22 апреля, день рождения Ленина. А стенгазета не готова. Классная наша, Гипотенуза, рвет и мечет.

      Мать появилась в прихожей.

      – Не поняла юмора. Газета готова, Андрей вчера нарисовал.

      – Покажи, – потребовала Зойка.

      Андрей развернул лист ватмана. Зойка прыснула.

      – Псих, ты зачем так Ленина изобразил? Он же у тебя на директора похож!

      «И, правда, зачем я это сделал?» – подумал Андрей.

      – Ты точно псих, – подытожила Зойка. – Сам неси свою мазню Гипотенузе.

      Андрей вышел из дома и сделал вид, что идет в школу. На самом деле вошел в другой подъезд и поднялся на крышу.

      С пятого этажа было видно полгорода. Мазанки, халупы, старые купеческие особняки. Только вокруг стояли такие же пятиэтажные дома. Это был единственный в городе современный квартал. И звали его Новостройка.

      Небо было чистое, солнце ласковое. Андрей закурил сигарету и лег, положив под голову школьную сумку. Перед глазами была крыша соседнего строящегося дома. Вертухай на вышке дремал. Зэки в поте морды укладывали рубероид и заливали щели битумом. Тот, что помоложе, свистнул:

      – Эй, фраерок, кинь пачечку чая.

      – Откуда у меня? – лениво отозвался Андрей.

      – Сгоняй домой.

      – Мать не даст.

      – Стырь.

      – Я дома не ворую.

      – А вообще тыришь?

      Зэк развлекался. Но Андрею было не до шуток. Он огрызнулся:

      – Ты кто такой, чтобы меня исповедовать?

      В сторонке от работавших зэков сидел еще один. Как и Андрей, просто грелся на солнышке. И выделялся особенными татуировками. На груди – пасть тигра, на ключицах – звезды, на спине – крест с распятой женщиной. «Блатной», – определил Андрей.

      Вертухай навел на Андрея винтовку.

      – А ну, мотай с крыши. Мотай, кому сказал!

      – Щас, разогнался, – процедил Андрей

      – Правильно, пацан, не бойся его, – подал голос блатной. – Это он так, для порядка шумит. Он сам чифир любит.

      Вертухай заткнулся и стал смотреть в другую сторону.

      – Эй, дружок, тебя как зовут? Кликуха есть? – спросил блатной.

      – Корень.

      – Будем знакомы, Корень, – сказал блатной.

      Голос у него был густой, властный. Себя он не назвал. Лег и прикрыл глаза зэковской кепочкой. Вроде задремал. «Расписной», – подумал Андрей. Так в городе называли зэков с наколками на всем теле.

      Из чердачного окна вылез Генка Сорокин. В зубах у него торчала спичка. Генка увлекался английским, почти непрерывно учил слова. Спичка помогала отрабатывать правильное