.

я не знал. Я сам начал восстанавливать всё, пахать земли, сеять. Тогда же и женился. А потом белая армия стала отступать и на наши земли пришли красные. Я тоже сначала хотел забрать жену с ребёнком и уехать куда-то, но без денег, что мне там делать и кому мы там нужны. Вот и остались. Как оказалось, большая часть того, что говорили о красных оказалось правдой. У нас отобрали скот, земли, зерно. К нам относились чуть лучше, чем к сброду. Еле-еле хватало, чтобы прокормить семью. Я тогда пошёл к комиссару, просить, чтобы скот отдали или зерна. А он смотрит на меня и ухмыляется, говорит, что пожили как вздумается, теперь пора расплачиваться. И ничего не дал. А это было в зиму. Вот кое-как перебивались, чтобы не умереть. А потом ещё и сын заболел, дядька твой родной. Тогда и лекарей не было, да и от чего лечить не знали. А он горячий, уже даже не плачет. Я бегом к комиссару, прошу, чтобы лекарь какой сына посмотрел, а он мне говорит, что жизнь такая, что не всем суждено выжить. А я его и ударит не могу, сразу расстреляют, а жена и сын одни останутся. Я домой иду, а глаза ничего не видят, слёзы текут. Не от обиды или злости, а от страха за сына. Дай Бог тебе такого не почувствовать. А меня на пол дороги догоняет один из солдат комиссара. Говорит, что слышал наш разговор и что он врач. Так вот он со мной домой пришёл, сам пришёл, без разрешения и приказа комиссара. И всю ночь ребёнка уксусом мочил, тряпку в уксус и на голову. Тот потом притих, гореть перестал и уснул. Мне то и дать особо не чего этому врачу было, снял крест серебряный и ему протянул, а он отказался, сказал, что не за деньги лечил. Оставил ещё порошок для ребёнка и даже еды немного для жены. Очень помог, если бы не он, то не было бы дядьки твоего в живых. По весне нас уже сюда жить отправили, что и как с теми красноармейцами стало я не знаю, даже имя врача не спросил. Вот тебе красные и белые. И там, и там были и порядочные люди, и редкие гады. И среди казаков были разные, и среди рабочих, солдат и моряков. Только сейчас нельзя говорить, что и среди красных были плохие. Это может кончиться плохо и для тебя, и для родителей.

      – Почему?

      – Потому что посчитают, что вы против власти и в лучшем случае не дадут пути в жизнь, а то и отправят жить куда-нибудь на север.

      – Понятно теперь, чего батька такой смурной был.

      Ёська почесал голову, теперь он понимал, что его родителям с трудом удалось уладить эту ситуацию и забыть о ней. Для себя он пообещал, что больше не скажет ничего такого, что принесёт проблемы его семье.

      – Дед, а ты брата своего после этого так и не видел?

      – Нет. Я уже потом ездил туда, где мы жили. На месте нашего двора уже новый дом, а про брата моего никто и не слыхал. Может погиб где или тоже осел где-то. Не знаю. Ну да ладно, пошли домой, а то вечер скоро.

      Эта ситуация в школе, разговор с дедом в корне поменяли представление Ёськи об окружающем мире. Теперь в этот цветущий и радостный мир вплелись нити какой-то злой тайны, прячущейся под маской