Безбашенная. Янка Рам

в паре сантиметров друг от друга. Но он не смеет. Я чувствую это тоже.

      Веду большим пальцем по его кисти, ощущаю чуть припухшие проколы.

      – Да, – хрипло. – Ты воткнула их намертво. Я пытался воссоздать иллюзию твоего присутствия.

      – Вниз.

      Он оседает на колени очень спокойно, уверенно, красиво, без всякого пафоса и попыток торговаться.

      И я словно взлетаю, наполняясь щемящей эйфорией.

      Ему хорошо и спокойно, я чувствую! Он «дома».

      – Владей…

      Глава 6 – Лев вернулся

      Мы стоим у окна, он обнимает меня сзади. Смотрим на набережную и на Обь. Это очень по-домашнему… Но я чувствую – его очень беспокоит что-то.

      Рука ложится мне на лоб.

      И во мне оживает какая-то ассоциация, мне хочется её выплеснуть, я расслабляюсь, позволяя это себе:

      – «…После мраморов Каррары

      Как живется вам с трухой

      Гипсовой?…»

      Закрывает мне рот ладонью.

      – «Попытка ревности»? Красиво. Но… Я. Ездил. Один.

      – Я знаю! Верю. Но это было внутри, и я отпускаю… Ты вложил в меня это. Забери обратно. Полноценной ревности не случилось. Поэтому только «попытка».

      – Я сожалею… Я сожалею, что не справился со своей натурой и не сказал тебе, что еду один, когда решил так. Мне хотелось, чтобы тебе было больно.

      – Ты скорпион, – пожимаю плечами. – Я принимаю твой яд.

      – Спасибо. Я ценю.

      Его рука возвращается на лоб.

      – Ты горишь, детка.

      Это реакция на стресс. У меня бывает.

      – К утру пройдёт. Как ты съездил? Нашёл себя?

      – Как… Как только приземлился, я уже понял, что идея провальная. Но… Первую неделю пытался имитировать отпуск, – невесело усмехается. – Пляж, бар, Каппадокия… Всегда хотел побывать там – и не запомнил абсолютно ничего. Всё фоном. Не сделал ни одной фотографии. Моё сознание осталось здесь. Как и полноценное дыхание. Я задыхался без тебя, – сжимает, вдыхая глубоко-глубоко у основания моей шеи. – Вторую – провёл в номере. В жестоких боях с самим с собой. То, что мне казалось невыносимым здесь, там вдруг показалось незначительным на фоне того, как ущербно я стал ощущать себя, осознавая, что ты больше не часть моей жизни. Я смотрел на женщин-туристок, женщин-турчанок… Я смотрел им в глаза. Мне казалось, что смотрю в глаза животным. Я не мог найти ни одной женщины своего вида. Ты что-то сделала с моим восприятием. «После мраморов Каррары…» Единственная, с кем смог поговорить, была пожилая француженка. Сделал это просто из удовольствия пообщаться на французском. Она оказалась интересной собеседницей. Мы проговорили полчаса, и я ушёл к себе. Французский тоже не принёс мне удовольствия. А просто поддерживать диалог не было моральных сил. На третьей неделе я начал ехать крышей. Перестал понимать, зачем затеял всё это. Зачем разорвал отношения. Не мог вспомнить свою мотивацию. Я превратился в депрессивный комок нервов. И оставался там уже больше по инерции и из упрямства довести начатое до конца. Купил себе иглы, и… Это был интересный опыт.

      Тоже верю.

      – Ты обещала, что «жалости не будет». Они