Обучение у жизни: становление психоаналитика. Патрик Кейсмент

отца, чем моей женой, которой я приписывал роль отвергающей матери. Это также стало началом достижения лучшего баланса между нами в нашей совместной заботе о нашей дочери.

      Кроме того, этот опыт привел меня к осознанию того, насколько разрушительной может быть конкуренция в вопросе о том, кто является лучшим воспитателем, будь это между родителями из-за их ребенка или между любыми другими воспитателями. Этот инсайт впоследствии привел меня к подчеркиванию акцента на понятии Винникотта о триаде воспитания[4], в соответствии с которым мать нужно поддерживать как мать своего ребенка. Вместо этого мы слишком часто видим, что люди подрывают авторитет матери, говоря ей, что она сделала что-то неправильно, показывая, насколько лучше они сами могли бы сделать это.

      При обучении аналитиков и психотерапевтов мы также обнаруживаем, насколько важна супервизорская триада с супервизором, поддерживающим психотерапевта как психотерапевта своего пациента. Вместо этого мы порой можем видеть супервизора, который подрывает авторитет супервизируемого, иногда даже принимая лечение пациента на себя, а супервизируемый чувствует себя низведенным до уровня виртуального посыльного между пациентом и супервизором.

      Обучение на клинической практике

      Анализ – это намного больше, чем предоставление инсайта; здесь есть также опыт отношений. Это может быть, однако, неправильно понято, и часто последствия этого ускользают из поля зрения.

      Отходя от того, что защищал Александер, я стал сомневаться в любом преднамеренно корректирующем использовании аналитических отношений. Такое использование почти обречено быть манипулятивным, и любая очевидная выгода от него, вероятнее всего, будет краткосрочной, как при харизматическом лечении. Но мы не должны впадать в другую крайность, оставаясь, или думая, что мы можем оставаться беспристрастными аналитиками, которые избегают малейшего намека на эмоциональный контакт с пациентом.

      Бессознательная откликаемость

      В моей клинической практике меня часто поражало то, что мы, как аналитики, иногда впадаем в такие способы отношений с отдельным пациентом, которые могут быть связаны с историей самого пациента и неразрешенными делами из его прошлого.

      Если, например, мы позволяем себе свободно плавающую откликаемость, о которой писал Сандлер (1976), вместо того, чтобы изо всех сил пытаться предотвратить ее из-за некоторой неуместной озабоченности техническими правилами, то можем обнаружить, что начинаем относиться к пациенту весьма чуждыми для нас способами. Это может не только озадачить, но, при случае, заставить нас почувствовать беспокойство или даже тревогу, подозревая, что мы серьезно ошиблись.

      Конечно, мы стараемся не подводить наших пациентов. И когда нам кажется, что мы это делаем, мы пытаемся исследовать себя на любой личный контрперенос, который, возможно, внес в это свой вклад. Иногда мы можем обнаружить, что были вовлечены в бессознательный ролевой

4

Мне не удалось найти эту ссылку у Винникотта, но я не собираюсь занимать эту концепцию, так как я уверен, что я узнал о ней от него.