Аполлинарий и другие…. Ден Истен

и сменила одежду, затем спустилась в злополучную квартиру и с тоской оглядела бардак в прихожей. От перспективы уборки на кухне ей вообще стало дурно. Но делать нечего, надо убираться. Глафиру Аркадьевну жалко…

      Она вздохнула и пошла в ванную за тряпкой и ведром.

      Через два часа Таня сидела на чисто вымытой кухне и составляла список продуктов, которые нужно купить, чтобы восполнить продовольственные потери бабки, нанесенные ее упоротым полосатым любимцем.

      «Так, мука – 1 килограмм, масло растительное – бутылка, уксус… Ну ладно, продукты-то я куплю, а вот где кот?»

      Таня вышла из дома и подошла к дереву – кота не было. Вздохнула и побрела в магазин.

      Вернется, никуда не денется…

      ***

      Кот не пришел ни через час, ни через пять. Опустились сумерки. Таня, глядя в конспект, пыталась добраться до сути написанного, но беспокойные мысли одолевали с завидным постоянством. Она отбросила тетрадь, обулась и вышла из квартиры.

      – Полечка! Аполлинарий! – позвала она. – Аполлинарий!

      На скамейке шевельнулся пьяный мужик. Встал, повращал мутными глазами и смачно икнул.

      – Мадам! Я готов быть вашим Аполлинарием! За весьма скромную плату!

      – Скажите, а вы здесь кота не видели? Большой такой, серый! – спросила Таня.

      Мужик внимательно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на звездное небо.

      – Может, и видел, – многозначительно ответил он. – А может, и нет.

      Таня покачала головой. Залезла в карман, вытащила сто рублей и протянула ему.

      – В общем, какого-то котяру, жирнючего такого, собаки бродячие погнали во-о-он туда! – мужик махнул в сторону пустыря и схватил сотку.

      – Давно? – обеспокоенно спросила Таня.

      – Да уж минут десять как.

      Таня помчалась к пустырю.

      – Даже спасибо не сказала. Вот она, людская благодарность… – возмутился мужик, пряча сотку в карман.

      ***

      «Да чтобы я, Аполлинарий, просто так вам дался? А ну, подходи по одному! Я вас сейчас рвать буду, волки позорные!»

      Когтистая лапа вонзилась в морду самому наглому представителю дворовых псов. Огромная черная собака неопределенной породы взвыла и, мотая исцарапанным носом, отскочила в сторону. Ее место тотчас заняла вполне такая конкретная немецкая овчарка с оскаленной пастью, худая и с оторванным ухом. Кот зашипел, выгнув спину дугой, и замахал когтями. Собака, рыча и роняя слюну, приближалась, поблескивая в свете луны желтыми клыками. Аполлинарий увидел краем глаза, что слева к нему подступает еще один пес, с лысыми от лишая впалыми боками. Бежать некуда. Собаки зажали его между старыми бетонными плитами, брошенными здесь несколько лет назад.

      «Прости меня, бабка! Я был сволочным котом, признаю! Но я тебя любил! Веришь-нет, старая, но любил! Еще хочу покаяться, облегчить душу. Помнишь, ты потеряла свои очки? Так вот, это я с ними поигрался немного, сломал нечаянно и запихал за холодильник. Они там до сих пор валяются… Прости!»

      Аполлинарий приготовился умирать. С честью