Сахар на дне. Маша Малиновская

поджала губы.

      – Ладно, дома поговорим, сейчас некогда. Ты чтобы и правда поспала, поняла?

      – Угу.

      Лизка убегает, а я неспешно бреду по аллее в сторону дома. На носу осень, скоро тут будет очень красиво. Клёны вдоль аллей зальются золотом, превратив сквер в сказочный лес.

      Мне нужно пространство. Немного свободы, чтобы надышаться воздухом и осознать свои чувства. Я должна научиться их проживать, потому что они неотделимая часть меня. Позволить им выйти наружу, чтобы перелистнуть страницу и жить дальше.

      Шесть лет. Это немало, чтобы люди изменились. Может, и Алексей изменился. Только вот в какую сторону? Раньше у него был якорь – мать. Но она умерла три года назад. А что, если он даже не знает об этом? Хотя, вряд ли. С отцом-то наверняка связь поддерживал.

      Я прожила и прочувствовала свою несчастную первую любовь сполна. И я простила её себе. Свою слабость и бесхребетность. Столько раз представляла нашу встречу, сколько сценариев её я проиграла в своей голове. И каждый раз видела себя сильной и смелой, и… Была ли я такой сегодня?

      Перелистнуть страницу… Это не просто. Да ещё и нужно настроить себя на отношения врач-пациент.

      Да, всё правильно. Всё в прошлом. Мы просто старые знакомые. Просто врач и пациент. Так правильно. Так нужно.

      Глава 4

      Прогулявшись по скверу, покормив уток у пруда и даже съев целых два мороженых, я вроде бы как привела свои эмоции в порядок. А вот когда подошла к дому, настроение поползло вниз.

      Не знаю почему, но в последнее время общество Саши меня угнетает. Начались какие-то придирки и претензии, когда я отказалась переехать к нему. Частые звонки, где слышала недовольный голос. Даже длина моей юбки его не устраивала или яркая помада.

      И вот сейчас у подъезда стоит ярко-синий Сашин «Форд», а сам Терентьев расположился на лавочке.

      – Привет, – здороваюсь я без энтузиазма.

      – Ну привет, – Саша поджимает губы.

      – Давно ждёшь? – я присаживаюсь рядом на лавочку.

      – Если бы отвечала на телефон, то знала. Где ты была ночью?

      – На дежурстве, – меня утомляет этот допрос.

      – В первый же день?

      – Именно, – я разворачиваюсь и смотрю на парня в упор. Кажется, ссоры нам уже не избежать. – Поступили раненные из Сирии, рук не хватало.

      – И твои руки, как психиатра, пригодились? В отличие от рук Копыловой.

      Злость и обида разливаются внутри. Я резко встаю с лавки и одергиваю пальто.

      – Я, вообще-то, ещё и невропатолог. Так что да – мои руки были нужны, – отрезаю и разворачиваюсь в сторону подъезда.

      Но Саша перехватывает моё запястье и тянет обратно, только не на лавочку, а к себе на колени.

      – Ну ладно тебе, не шипи, – он идёт на попятную, как и всегда: сначала разозлит своими придирками, а потом делает вид, что это я фурия, а он весь такой миролюбивый и правильный.

      Позволяю усадить себя, но тут же чувствую его губы у себя на шее.

      – Саша, прекрати, – выбираюсь из объятий. – Мы же на улице.

      – Так