Бунт османской Золушки. Наталья Андреева

Ахмед, у султанши не было в груди ни капли молока. Суха, как палка. Она больше не сможет доставить Повелителю удовольствие на ложе любви.

      – Эй ты, – султан обернулся, ища глазами служанку. – Щербет мне кизиловый принеси.

      Валиде незаметно вздохнула: слава Аллаху! И встала, приглашая сына разделить с ней трапезу. Старухи настороженно затихли, ожидая, когда им дозволено будет заговорить снова.

      Ибрагим вглядывался в каменное лицо матери, пытаясь понять: что она задумала? И сколько правды в ее словах? А вдруг его проблемы на хальвете и в самом деле связаны с Турхан-султан, которая изливает на него свою желчь? И заражает своей холодностью. Турхан и в самом деле внутри суха, иногда он видит, как жена стискивает зубы, чтобы не закричать от боли. После ее визита в султанские покои Ибрагиму особенно тяжко, он чувствует себя опустошенным, даже зелья Джинджи-ходжи не помогают. Турхан одними своими словами убивает желание. И лицо у нее все время кислое, а глаза холодные. И даже когда Турхан нет, ее тень словно бы стоит у изголовья, презрительно кривя губы. Отчего Ибрагим не может удовлетворить наложницу. Разве что толстая эфиопка ему помогает, вовремя поднимая повыше факел. Чтобы султану видны были ее огромные бедра и необъятная грудь.

      Старухи заговорили, когда султан поставил на поднос служанки опустевший стакан из-под кизилового щербета. Напевно, зазывно, и в то же время вкрадчиво, возбуждая желание у повелителя. Старость неумолима к женщине, но ее голос – все тот же инструмент, на котором искусницы умело играют до самой своей смерти:

      – Чем женщина толще, тем она слаще. Она только и думает, что об утехах, и ее влагалище всегда готово принять мужчину. Все дело в размере, великий султан. Необъятных размеров женщина способна подарить такое же недостижимое доселе наслаждение. Чем больше грудь, тем крепче и сильнее будет мальчик, это верный признак плодовитости. Найдите самую большую женщину в Стамбуле, и ваши ночи станут такими яркими, что даже луна, которая любуется с небес на дворец Топкапы, стыдливо спрячется в тучах…

      Ибрагим мечтательно прикрыл глаза, слушая старух. Их слова лишь подтверждали его собственные желания. Султан обожал толстух. Он по натуре не был защитником и долго боялся женщин. Его к ним до двадцати пяти лет и не допускали. А когда это случилось, султан не знал, что надо делать, оставшись наедине с наложницей. Эта неуверенность преследовала его до сих пор.

      Ибрагим, до смерти запуганный в детстве, сам искал защиты. И с большими женщинами он чувствовал себя маленьким ребенком. Зарывшись в пышную грудь, он оказывался под защитой. Последнее время султану стало хуже. Наркотики разрушали его и без того больную психику. И он еще больше, чем прежде, нуждался в защите. Его давно уже тянуло на толстух. Слова старух он слушал с удовольствием и даже почувствовал желание. Одни только слова о самой толстой женщине в мире возбуждали его больше, чем старания очередной девственницы, которую каждую ночь приводил к нему в покои кизляр-ага после того, как Турхан получила отставку.