С любовью, Босс. Лена Сокол

Что это? – Оскорбленно отшатывается она. – Ты опять обнюхиваешь меня, точно пес?!

      – Мама, ты же знаешь почему. – Примирительным тоном замечаю я.

      Отступаю на шаг назад и замечаю большую дорожную сумку, которую она ставит на пол.

      – Это все в прошлом. – Отмахивается она. Запирает дверь, снимает пальто, вешает на крючок и сбрасывает с ног ботинки. – Видишь? – Мать театрально разводит руками. – Со мной все в порядке! Вот. И я уже три недели ни капли в рот не брала!

      – Мам, а почему ты с сумкой? – Тихо спрашиваю я. – Что-то стряслось?

      Улыбка уступает место смущению на ее лице.

      – Я… Да в общем-то, ничего такого, дочь… – Она тут же спохватывается. – Я ведь поживу у тебя? Можно? Совсем немного, пока не найду себе жилье.

      – Мам? – Я добавляю строгости в голос.

      Ей приходится поднять на меня усталый, растерянный взгляд.

      – Только не надо орать, ладно? Ненавижу, когда ты ведешь себя так, будто это ты моя мать, а не я – твоя.

      – Я никогда не кричу на тебя. – Напоминаю я. – Это ты всегда закрываешь уши, когда тебе говорят что-то, что тебе не нравится.

      – Не нужно делать вид, будто ты всезнайка, – раздраженно бросает мать, отправляясь на кухню, – и не думай, что ты чем-то лучше нас с бабушкой, и тебе удастся избежать той же судьбы!

      Я стискиваю зубы.

      Ненавижу, когда она делает это. Ее нельзя критиковать ни при каких условиях, иначе получишь в ответ порцию двойной критики. Ее нужно поддерживать – всегда. Даже если то, что она делает со своей жизнью, называется падением в пропасть.

      Я не могу. Просто не могу быть понимающей дочерью, видя, как она методично убивает себя.

      – Мам. – Останавливаюсь в дверном проеме.

      – Где у тебя сахар? – Она кружит по кухне, пытаясь сделать себе чай.

      – На столе, ты просто не заметила.

      – Ох, точно. – Мать хватает сахарницу и, едва не рассыпав содержимое, начинает искать ложку.

      – Мам, почему ты пришла?

      – А ложки? – Она выдвигает ящики по очереди. – Какой же у тебя бардак! И опять холодильник пустой. Ох, как же ты живешь, Диана? Не удивительно, что до сих пор так никого себе и не нашла!

      От нее пахнет дешевыми духами и затхлостью.

      – Не переводи тему. – Прошу я, разглядывая ее спутанные волосы, которые давно следовало бы помыть.

      Моя мать определенно нуждается в помощи.

      – Чего ты хочешь от меня?! – Она с грохотом обрушивает на стол сахарницу и оборачивается, чтобы смерить меня рассерженным взглядом. – Если мне нельзя у тебя переночевать, то так и скажи!

      – Я не об этом.

      – Дожили! Гонит из дома собственную мать! И это на ночь глядя…

      Далее следует обиженный вздох.

      – Мамочка. – Я подхожу и опускаюсь на стул перед ней. – Мам. Давай поговорим?

      Она делает несколько рваных вдохов и выдохов, и ее плечи бессильно опускаются. Мать медленно отводит глаза.

      – Мам, тебя опять уволили? – Осторожно спрашиваю я.

      И кладу свою ладонь на ее. Ее рука дрожит.

      – Мам?

      Она