Радуга – 2. Александр Михайлович Бруссуев

вспомнил, что про сигареты как-то даже и не думал. Не припас ни в магазине, ни с дома не захватил. Однако курить совсем не хотелось. Он махнул рукой и залез в пролом.

      3. Шура Суслов миллион лет спустя

      Шура Суслов, приоткрыв глаза, посмотрел в окно. Сразу же он открыл их во всю возможную ширь. В один миг пересохло в горле, захотелось пить газировки, потом холодного пива, потом водки. Лишь бы пейзаж за окном утратил свою неестественность и устоявшуюся величавость. По обе стороны от дороги возвышался лес, да что там, возвышался – он колосился, как рожь с точки зрения маленького и беззащитного муравья. Таких огромных сосен, похожих, почему-то на секвойи, и еще то ли на дубы, то ли на какие-то эвкалипты, Шура не видел никогда в жизни. Разве, что на картинках учебника по основам «Дарвинизма», подсмотренных в детстве у сестры, студентки в то время биофака университета. Там изображался древний Юрской период, или аналогичный ему, доисторический.

      Автобус стоял поперек всей дороги, впрочем, как и другие машины, бывшие в зоне видимости. Динамики не было никакой – автомобили замерли в самых различных позах: кто на колесах, кто на крыше, а кто и на боку. То, что произошла какая-то катастрофа, было вероятно. Однако версия, что случилась гигантская авария, не внушала доверия. Может быть, потому что нигде не видно крошева разбитых стекол, ни следов вытекшего масла и охлаждающей жидкости, ни пятен крови под выбравшимися из-под развалин, некогда бывших шикарными средствами передвижения.

      Машины были разбросаны где попало, словно наигравшись ими от души, ребенок-игрок пошел пить чай с тортом, уборку оставив на потом, или усталой маме, или доброй бабушке.

      Пассажиры, к удивлению, всем своим скопом сохраняли, если уж не спокойствие, то полное молчание. Никто не кричал визгливым голосом, никто не давил на клаксон, никто не пытался завести свой автомобиль. Все сидели и не верили своим глазам. Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

      Шура некстати вспомнил, как однажды был в североавстралийском порту Виндам. Порт был никакой, на один пароход. Населенный пункт рядом был еще никакее: полиция, мотель, кафе-бар, прокат видео, около десяти жилых домов, крокодилья ферма и баобабы. По темноте, когда он вышел со вторым штурманом размять ноги, их предупредили: в траве – змеи и пауки, в кустах – крокодилы. Первые очень больно и преимущественно смертельно кусаются за все доступные места. Вторые – просто отрывают эти самые доступные места. «Помните!» – сказала престарелая двухметровая агентесса, воздев указательный палец к небу, затянутому красными австралийскими облаками. – «Крокодилы, в самом своем расцвете сил, способны прыгать на двенадцать метров». «В высоту?» – спросил Шура. «В длину», – ответила строгая дама. – «Бегают они плохо, зато в прыжке способны изловить хоть кого, хоть самого Усейна Болта». «Какие-то несерьезные летающие крокодилы», – сказал второй штурман, и они, высвечивая перед собой фонариком щербины в узкой асфальтовой дорожке, пошли к австралийским людям, жарящим