В дельте Лены. Джордж Мельвилль

оставшиеся две доставались нам с Герцем.

      Обычно мы выходили на маршрут ровно в семь часов вечера, работали до полуночи, прерываясь на один час для ужина и отдыха, а затем к шести утра старались собрать все лодки и сани в одном месте, чтобы поужинать и лечь спать; но так было не всегда, работа часто продолжались до девяти утра, после чего нужно было ещё и разбить лагерь. Место для него, обычно выбираемое Делонгом и Данбаром, должно быть ровным, а лёд под снегом – без воды и трещин. Часто найти такую место было невозможно; поэтому начиналось борьба за лучшие места для установки палаток, что вызывало столько споров, что в конце концов всем было запрещено выбирать какое-либо конкретное место, пока все сани и лодки не будут устроены на ночь. Затем давалось разрешение, и несколько человек с каждого отряда взваливали на плечи палатки, шесты и всё остальное и устанавливали их на лучших доступных местах в непосредственной близости от груза. Разбив лагерь, ставили котлы, каждый мужчина, за исключением офицеров, по очереди неделю служил поваром; после ужина доставали вещевые мешки и спальники. Но прежде чем лечь спать, каждый чинил свою одежду и обувь для завтрашнего маршрута и развешивал вещи на просушку. Была установлена часовая вахта по одному человеку от каждой палатки по очереди, при этом освобождены от дежурства были только офицеры и больные. Если какие-либо из саней требовали ремонта, то это делалось перед тем, как ложиться спать, если только починка не была сложной, тогда ею занималась вахта. Наша цель состояла в том, чтобы ничего не прерывало наше продвижение, кроме необходимых остановок для отдыха и ремонта.

      Помимо перетаскивания лодок и саней, самой нашей большой проблемой было то, что мы почти постоянно были промокшие. Правда, мы захватили с собой дополнительную одежду для общего пользования, но на всех её всё равно не хватало, и вскоре мы перестали обращать внимание на сырое снаряжение. Наш маршрут обозначался двумя рядами флажков, между которыми мы должны были пройти по кратчайшему пути, и поскольку это делало невозможным для нас весь день оставаться сухими, мы, понимая, что рано или поздно всё равно промокнем, без колебаний пробирались по колено в слякоти и воде, делая обходы только с драгоценными хлебными санями. Что касается наших мокасин, то уже через три недели среди нас не осталось ни одного, у кого бы обувь оставалась в относительной целости. При ходьбе по воде и мокрому снегу сырая шкура размягчается до консистенции жевательной резинки, а затем – из-за хождения по твёрдому снегу и шершавому льду – мокасины просто исчезают! Не раз после дневного маршрута я видел, как большинство моих людей стояли на льду босыми ногами, стерев даже подошвы своих чулок. И избежать этого было невозможно, так как мы не могли нести достаточно лосиной кожи, из которой делаются подошвы мокасин.

      Что мы только ни придумывали, чтобы не уберечь ноги ото льда! Сначала мы делали подошвы, пришивая одну заплату из лосиной кожи поверх другой. Затем мы попробовали кожу с шлюпочных вёсел, но она была слишком