Орловы. Книга вторая. Рождена для тебя. Татиана Момот

на её длинные стройные ноги.

      – Твоя бабушка сказала, чтобы я переоделась, взяв одежду из шкафа: моё платье безнадёжно испорчено… эта футболка, она твоя, я могу её надеть? – неосознанно Синеглазка вытянула руку с одеждой вперёд, открывая обзору оголённую грудь.

      Я молчал не в силах вымолвить ни слова.

      – Ой, – поняла вдруг она свою оплошность, зардевшись от смущения.

      Не противясь порыву, я обнял её и словно разряд тока прошёл между нашими телами при соприкосновении обнажённой кожи. Спина и руки Илоны вмиг покрылись мурашками.

      – Ты МОЯ! Навсегда моя! – уверенно произнёс я. – Запомни, Синеглазка, я не прощу тебя, если позволишь прикоснуться к себе чужим рукам.

      – У меня никого не будет, кроме тебя. Я твоя, только твоя Милош, никогда не сомневайся в этом.

      В этот момент я жутко хотел её, но разве мог повести себя подобным образом с той, что заставляла трепетать от любви моё сердце?

      Наклонив голову произнёс, касаясь её губ:

      – Никому тебя не отдам…

      – Не отдавай, – оборвала Илона меня, прижавшись к губам.

      Лёгкое короткое соприкосновение отчего-то вызвало во мне шквал эмоций. Схватив с полки первый попавшийся домашний костюм, я толкнул дверь, покидая комнату. Я боялся не сдержаться и обидеть её своим напором, испугать, заставив пожалеть о всех сказанных словах.

      Выйдя на высокое крыльцо вдохнул прохладный осенний воздух. Чем же взяла меня эта девчонка? Почему её прикосновения так будоражат, вызывая приступы необъяснимого удовольствия?

      – Милош, не стой на ветру! – крикнула в приоткрытое окно бабушка.

      Вернувшись в дом, я прошёл на кухню, где на табурете сидела Илона, обрабатывая зелёнкой многочисленные ссадины на ногах.

      – Дай мне! – грубо произнёс я, отнимая у неё бутылёк.

      Осторожно прикасаясь ватной палочкой к ранам, я смазывал их, дуя на каждую, чтобы облегчить её боль. Украдкой целовал острые коленки не пытаясь бороться со своим желанием. Она смотрела на меня изучающим взглядом, нервно покусывая губы.

      – До свадьбы заживёт! – усмехнулся я, принимая её взгляд.

      – А когда свадьба? – привела она меня в замешательство своим неожиданно наивным вопросом.

      – Как только окончим школу. Отказы не принимаются. Тебе ведь уже исполнилось восемнадцать?

      – Да, в прошлом месяце.

      – И я уже, вполне себе совершеннолетний.

      – Милош… Я хоть сейчас готова идти за тобой на край света…

      – Этого не потребуется. Я всегда буду там, где ты!

      – Вижу непростая судьба ждёт вас, мои птенчики, – вздохнула бабушка, гладя нас ладонями по головам. – Слишком рано вы встретились. Ах, если бы всё позже произошло, но уже ничего не исправить. Внучок мой беспутный много боли тебе принесёт, а ты несмотря ни на что прощать будешь, принимая его покаяние…

      – О чём ты, ба?

      – О тебе, милок, о тебе.

      – Ты, что-то видишь?

      – Не думай об этом сейчас, будущее