Гаргантюа и Пантагрюэль. Франсуа Рабле

де Скупердяй. Откровенно говоря, помещение оказалось тесновато для такого множества гостей, а уж про конюшни и говорить нечего. По сему обстоятельству дворецкий и конюший вышеупомянутого сеньора де Скупердяй, желая узнать, нет ли где тут свободных стойл, обратились к маленькому Гаргантюа и спросили его украдкой, куда бы поставить строевых коней, ибо они были уверены, что уж ребенок-то им все выложит. Гаргантюа повел их по главной лестнице замка, а затем через вторую залу и широкую галерею они проникли в большую башню; когда же они стали подниматься еще выше, конюший сказал дворецкому:

      – Обманул нас мальчонка: наверху конюшен не бывает.

      – Ты ошибаешься, – возразил дворецкий, – мне точно известно, что в Лионе, Бамете[85], Шиноне и в других местах есть такие дома, где конюшни на самом верху. Наверно, где-нибудь сзади устроен особый выход для посадки. Впрочем, я его еще раз спрошу для верности.

      И он обратился к Гаргантюа:

      – Куда ты ведешь нас, малыш?

      – В стойло, где мои строевые кони, – отвечал тот. – Это совсем близко отсюда: еще несколько ступенек, и все.

      И тут он, пройдя еще одну большую залу, подвел их к своей комнате и, распахнув дверь, сказал:

      – Вот она, конюшня. Это мой испанский жеребец, это мерин, это лаведанский жеребец, а это иноходец. – С этими словами он протянул им здоровенную балку. – Дарю вам этого фризского скакуна, – объявил он. – Мне его пригнали из Франкфурта, но теперь он ваш. Это добрая лошадка, очень выносливая. Заведите себе еще кречета, пяток испанских легавых да пару борзых, и вы будете грозой всех зайцев и куропаток.

      – Святые угодники! – воскликнули те двое. – Вот тебе раз! Что ж ты, милый, дурака валял?

      – Да разве я кого-нибудь из вас валял? – спросил Гаргантюа.

      Посудите сами, как в сем случае надлежало поступить дворецкому и конюшему: сквозь землю провалиться от стыда или посмеяться над этим приключением? Когда же они в великом смущении стали спускаться с лестницы, Гаргантюа сказал:

      – На приступочке песочек.

      – Что такое? – спросили они.

      – Откусите дерьма кусочек, – отвечал он.

      – Если нынче нас кто-нибудь захочет вздуть, то это будет напрасный труд, – нас и без того порядком надули, – заметил дворецкий. – Ах, малыш, малыш, славно провел ты нас за нос! Быть тебе когда-нибудь святейшим владыкою папой!

      – Я сам так думаю, – заметил Гаргантюа. – Я буду святейшеством, а ты пустосвятом, а вот из этого свища тоже выйдет изрядный святоша.

      – Все может быть, – заметил конюший.

      – А вот теперь скажите, – продолжал Гаргантюа, – какого цвета хвост платья у моей матери?

      – Про хвост я ничего не могу сказать, – отвечал конюший.

      – Сам признался, что ты прохвост, – подхватил Гаргантюа.

      – Как так? – спросил конюший.

      – Так ли, не так ли, сунь себе в нос пакли, – отвечал Гаргантюа. – Кто слишком много такает, тому птичка в ротик какает.

      – Господи помилуй, ну и собеседник нам попался! – воскликнул

85

Бамет – монастырь францисканцев неподалеку от Анжера, где, по-видимому, Рабле начинал учебу.