Гаргантюа и Пантагрюэль. Франсуа Рабле

колоколу и с такою легкостью поднял его мизинцем, с какою вы бы подняли бубенчик. Однако ж, прежде чем поднять его на колокольню, Пантагрюэль вздумал задать утреннюю серенаду и, позванивая в колокол, пронес его по всем улицам, отчего сердца горожан преисполнились бурного веселья; кончилось же это весьма скверно, ибо, пока он нес на руке колокол и звонил, доброе орлеанское вино все как есть испортилось и скислось. Народ понял это только вечером, ибо от прокисшего вина орлеанцам стало дурно и всех их выворотило наизнанку.

      – Это все от Пантагрюэля, – говорили они. – У нас во рту соленый вкус.

      Вскоре после этого Пантагрюэль со своими спутниками прибыл в Париж, и навстречу ему выбежал весь народ, – вы же знаете, что парижане глупы от природы, глупы во всех ключах и во всех тональностях, и они смотрели на Пантагрюэля в великом смущении и отнюдь не без страха: они опасались, как бы он не уволок здание суда в какое-нибудь захолустье, – утащил же его отец колокола с Собора Богоматери и повесил же он их на шею своей кобыле!

      Пробыв здесь некоторое время и оказав изрядные успехи во всех семи свободных науках[299], Пантагрюэль утверждал, что в этом городе хорошо жить, а умирать плохо, оттого что бродяги на кладбище Невинноубиенных младенцев[300] греют себе зад костями мертвецов. О библиотеке же св. Виктора[301] он был чрезвычайно высокого мнения, в частности о книгах, список коих мы прилагаем[302], и primo:

      Bigua salutis,

      Bragueta juris,

      Pantofla Decretorum,

      Malogranatum vitiorum[303],

      Клубок теологии,

      Метелка проповедника, сочинение Дармоеда,

      Слоновьи яички для отважных,

      Отрава для епископов,

      Marmotretus, De baboinis et cingis, cum commento Dorbellis,

      Decretum universitatis Parisiensis super gorgiasitate muliercularum ad placitum[304],

      Явление святой Гертруды инокине Пуассийского монастыря, в то время как та производила на свет,

      Ars honeste pettandi in societate, per M. Ortuinum[305],

      Горчичник покаяния,

      Гамаши, alias[306] Башмаки терпения,

      Formicarium artium,

      De brodiorum usu et honestate chopinandi, per Silvestrem Prieratem, Jacospinum[307],

      Судейское головомороченье,

      Корзинка нотариусов,

      Звено, связующее состоящих в браке,

      Гнездо созерцания,

      Пустозвонство законников,

      Побудительная сила вина,

      Сила, притягивающая к сыру,

      Decrotatorium scholarium,

      Tartaretus, De modo cacandi[308],

      Римские парады,

      Брико, De differentiis soupparum[309],

      Хлестание по задику,

      Шлепание подошвою по ягодицам смиренных,

      Треножник благомыслия,

      Чан великодушия,

      Крючки на удочках дух

299

Семь свободных наук – грамматика, логика, риторика, арифметика, геометрия, музыка и астрономия.

300

…бродяги на кладбище Невинноубиенных младенцев… – Бродяги имели обыкновение вскрывать могилы и пировать на костях.

301

Библиотека св. Виктора – одна из богатейших библиотек в Париже.

302

…список коих мы прилагаем… – В перечень входят главным образом вымышленные книги, иногда пародирующие названия реальных. Встречаются и подлинные заглавия – например, трактат богослова Жана Жерсона «О возможности смещения папы церковью» (нач. XV в.).

303

Во-первых: «Жердь спасения», «Гульфик права», «Туфли Декретов», «Гранат пороков» (средневек. лат.).

304

Мамотре, «О павианах и обезьянах», с комментариями д’Орбо; «Постановление Парижского университета касательно кокетства гулящих бабенок» (средневек. лат.).

305

«Искусство благопристойно пукать в обществе» магистра Ортуина (средневек. лат.).

306

Или (лат.).

307

«Муравейник искусств»; «Об употреблении бульонов и о достоинствах перепоя» Сильвестра Приерийского, иаковита (средневек. лат.).

308

«Школьная сапожная щетка»; Тартаре, «О способе каканья» (средневек. лат.).

309

«О различиях между супами» (средневек. лат.).