Тормози, приехали! Русский менталитет на немецкой кухне. Галина Хэндус

с лишком лет боль прощания с жизнью незаметно притупляется или вообще растворяется в забытье.

      Братья задумали устроить маме последние пышные посиделки. По-немецки этот акт дословно называется праздник прощания. Возражать я в данном случае не смела – праздник, так праздник. Традиции забывать не след. Делали это братья, скорее для себя, а не для нее. Лично я не очень понимала, что можно праздничного и пышного устроить человеку, плохо понимающему, что вообще происходит вокруг, не знающего, какое время года на дворе и кто она такая. Все равно их решение приняла с радостью. Свекровь я не то чтобы без оглядки люблю, но отношусь к ней сердечно, как и она относилась ко мне. Пока была в памяти. Так почему бы напоследок не посидеть всем вместе за общим столом, не вспомнить прошлые, памятные времена? И даже если свекровь не очень ясно воспринимает жизнь вокруг, тепло близких людей точно дойдет до ее сердца – в этом я уверена.

      Мария-Луиза – добрый человек. Но, как говорится, хороший человек – не профессия. Мое личное мнение: лучше уж жить худо-бедно без профессии и хорошего образования, зато никому никогда не делать ни зла, ни гадостей и не ждать их от других. Именно так и прожила Мария-Луиза – беззлобная простая женщина. Никакой профессии она не получила, вела жизнь домашней хозяйки в подаренном не бедным отцом доме и за широкой спиной хорошо зарабатывающего мужа. После его преждевременной смерти она безбедно существует на большую вдовью пенсию.

      Странно играет с людьми судьба.

      На мой взгляд, всю жизнь работающей женщины, Мария-Луиза, по большому счету, ни к чему не приспособленная ничемушка. Слово ничемушка – собственного изобретения. Расшифровывать не буду, и так понятно: мы-то люди образованные и с руками. Так вот, моя свекровь-ничемушка готовить не умела, разогревала супы из магазинных банок и ни одного путного пирога за всю жизнь не испекла. Как-то однажды Ханнес признался, отведав первый раз мой пирог с рыбой:

      – Я бы один его весь съел, жаль, больше не входит. Подожду, пока провалится, может, дальше смогу есть. Как вспомню мамины горелки из духовки, перемешанные с несолеными кусками сырой картошки, после твоего пирога плакать от счастья хочется.

      – Чего ж не плачешь? – не удержалась я от ехидства: комплименты муж выдает скуповато и в основном по выходным, для мотивации на кухне.

      – Если заплáчу, кто пирог доедать будет? Нет уж, лучше вкусно кушать, чем слезы лить. О счастье и с полным ртом думать можно, а слезу виртуально пустить…

      Сад обихаживала свекровь как-то бестолково. Деревья насажены абы как, кустарники засунуты в такие места, где им точно не место: рядом с поленницей дров на заднем дворе; у калитки, где о них приходится спотыкаться; у гаража, где выхлопные газы. Желания есть крыжовник и смородину с этих кустов у меня лично никогда не возникало. Что ж, чем богаты, тем и рады. Цветочки она высаживала всегда по сезону, но тоже