24 секунды до последнего выстрела. Е. Гитман

раздался из коридора гневный оклик, и в гримёрку влетела Кристин. – Никаких костюмов мистеру Кларку, вам не сказали?

      – Не кричи на девушку, – попросил Александр, – я сам виноват…

      Он даже не помнил, как одевался. Вернее, сейчас, задумавшись об этом, он прекрасно вспомнил, как надевал вещи, предложенные новенькой Шэрон Мэнсон, но ему было плевать на них.

      – Двадцать две минуты… – жалобно протянула Шэрон. – И на камере…

      – Я не поп-дива, чтобы мной любовались, – сказал он, поймав испуганный, растерянный взгляд Шэрон. – Они переживут, даже если я приду в шортах и майке. Ничего страшного, мисс Мэнсон, вы быстро освоитесь. Главное, поменьше слушайте редакторов.

      Усталость накатила новой волной, и он просто понадеялся, что Кристин вытолкнет его в студию в нужный момент.

      Он как-то что-то отвечал ведущему. Улыбался, когда требовалось, кажется, даже выдал какую-то шутку, во всяком случае, зрители смеялись не только потому, что зажглась табличка «Смех». Но чёткость восприятия опять понизилась, и он позволил себе плыть по течению.

      Следующее пробуждение состоялось дома, в гостиной, в компании Мэтта. Тот листал комикс и насвистывал что-то себе под нос. Александр ощутил вдруг вкус апельсинового сока, тепло колючего пледа, услышал немузыкальность свиста и чтобы прекратить его, спросил:

      – Что читаешь?

      – «Железный человек: друзья по-быстрому», – сообщил Мэтт, предварительно взглянув на обложку. – Ты здесь, или это автоответчик?

      – Вроде бы здесь, – не совсем уверенно ответил Александр. – Как оно?

      – Ты знаешь… я не читаю подписи, – Мэтт отложил комикс. Александр рассмеялся:

      – В них весь смысл.

      – Возражаю. Мне нравится придумывать реплики самостоятельно. Если честно, я даже не знаю, как зовут героев.

      – После апрельской премьеры даже я знаю, как зовут героев твоего комикса. Не прибедняйся.

      Александр потянулся до хруста в суставах, допил сок одним глотком и бросил осторожный взгляд на календарь. К счастью, ничего критичного он не показывал: всего-навсего девятнадцатое ноября. Александр неплохо знал себя, так что имел все основания опасаться, что пропустил Рождество.

      Это было его проклятие с подросткового возраста. Сильный стресс, особенно наложенный на мощный творческий всплеск, буквально загонял его в это тупое, мутное, пустое состояние, в котором можно либо не думать вовсе, либо думать о том, как бы побыстрее выпрыгнуть из собственной головы.

      В такие дни он держался только на одном якоре, повторял раз за разом: «Это скоро пройдёт».

      Раньше было хуже, пока он ещё пытался сопротивляться.

      «Это уже прошло», – сказал он себе и улыбнулся.

      – С возвращением, – помахал ему Мэтт. – Пара стейков, ещё стакан сока и поработать?

      Господи, храни Мэтта.

      Не дожидаясь ответа, тот встал и отправился на кухню, а Александр помассировал виски, ощущая, как где-то в голове начинают, пусть пока слабо, копошиться идеи.

      Они вернутся к работе над