Дух свободы: Наследники партизан. Александр Верт

арестом всплывали только шутки и протестные песни, как будто он провел выходные с друзьями в неудобной гостинице. Ударом оставалось только увольнение.

      – Мы государственное учреждение! – заявила ему директор школы. – Мы лучшая гимназия столицы, у нас не может работать правонарушитель!

      Артур только глаза закатывал, но писать заявление «по собственному» отказался. Пошел на принцип и получил увольнение по статье за прогул одного дня – понедельника, в который его судили, а затем так торопились отпустить, что вышел он только через пять часов после вынесения[6].

      Для школьного учителя увольнение по статье – тоже своего рода приговор. С такой трудовой найти работу, еще и историку, было просто невозможно. Он был никому не нужен со своим дипломом и правдивой историей. Последние деньги уходили на сигареты, а силы – на протест, потому что нынешняя власть не оставляла ему и шанса на нормальную жизнь.

      Он должен был бороться за себя и за тех, кто пострадал намного больше. Он должен был курить, чтобы снова спокойно дышать, но в мятой пачке осталась всего одна сигарета и брать ее было страшно.

      Остаться без сигарет он боялся сильнее, чем замерзнуть под подъездом от холодного ноябрьского ветра в резиновых тапках на босую ногу.

      Только другого способа взять себя в руки и успокоиться, перестать думать про аресты и избиения он не знал, а разум еще услужливо напоминал, что последний избитый умер сегодня, умер пару часов назад.

      От этой мысли он почти задыхался, потому хватал сигарету и возился со спичками. Руки дрожали слишком сильно, и он не мог попасть спичкой по дрожащему коробку.

      Зажигалкой он перестал пользоваться в сентябре – в СИЗО[7] ведь не будет зажигалок, только спички, и он должен быть к этому готов, потому что его посадят. Рано или поздно.

      Его посадят, потому что он сдохнет, но не остановится. Не после всего, что уже произошло. Не после всего того, что он знал и видел.

      Его посадят, потому что он не такая крутая шишка, чтобы его убивать.

      «Рома тоже не был крутой шишкой», – подумал Артур и наконец-то смог справиться со спичкой.

      Та вспыхнула в темноте, проясняя его мысли. Он глубоко вдохнул, медленно и жадно затягиваясь, закрыл глаза и перестал дышать, чтобы потом неспешно выдохнуть.

      Дрожь в руках от этого начинала стихать.

      Ко второй затяжке он смог без страха посмотреть на мир и даже отступил в сторону, чтобы не мешать людям возвращаться домой.

      На него косились крайне неоднозначно, но он не видел смысла на это реагировать. Он знал, что похож на бомжа или на психа, а еще скорее – на психически больного бомжа, но не мог себя заставить даже стряхнуть с одежды муку.

      Он знал, что был неправ, что сделал больно той, ради которой вообще есть смысл за что-то бороться, а не лечь прямо тут на тротуаре умирать от голода и переохлаждения. Такая ведь судьба уготована отбросам общества вроде него?

      «От меня одни проблемы», – думал он, жадно затягиваясь и в то же время успокаиваясь.

6

Летом 2020 года подобные случаи были единичными.

7

Следственный изолятор или СИЗО – учреждение, где содержат подследственных до суда и осужденных до их перевода в места лишения свободы.