Суворовец. Андрей Посняков

так сложно подучиться, взять уроки. Я понимаю – пехота, инфантерия. Но вы ведь в офицеры метите, нет? А как же будущий дворянин – и пешком, словно простой мужик? Вы бы обратились к тому, кто умеет… кто может показать…

      – Так я тогда к вам обращусь, господин Хлудов, – Алексей развел руками. – Все знают, с лошадьми вы на «ты»…

      – Я не учитель! – сплюнув, скривился недруг.

      – Тогда к кому-нибудь из казаков подамся. Ежели время да охота будет.

      – Казаки? – бывшего улана передернуло, словно бы Алексей сказал сейчас какую-то мерзость.

      – Казаки? Да они на марше трех лошадей загнали! То же еще, наездники, с-сволочи.

      Тут уж не выдержал кто-то из присевших к костерку донцов. Вскочил, выхватил нагайку:

      – Ты кого сволочишь, паскуда?!

      Хлудов ничего не ответил, лишь молча выхватил из-за пояса трофейный турецкий кинжал…

      Еще немного и…

      – Сесть! – тоже вскочив, выкрикнул-приказал Ляшин. Гаркнул так, что у всех сидевших рядом заложило уши! Чуть позже некоторые рассказывали, будто видали, как присели от крика стреноженные казацкие кони.

      Хлудов и дюжий казак невольно вздрогнули… хлопнули глазами…

      Невдалеке, у протоки, кто-то заливисто засвистел. Вразнобой грянули выстрелы. Тотчас послышался стук копыт… кто-то скакал, несся в лагерь. В дрожащем свете костра Ляшин узнал мальчишку-посыльного.

      – Турки! – взвив коня на дыбы, прокричал парень. – Турки прорвались. Турки!

* * *

      В ночи слышался стук копыт и крики. В свете луны из-за распадка вынеслась вдруг конная лава! Сверкнули клинки…

      – Эй, держись, братушки!

      Сам Суворов, выскочив из походной палатки, выхватил шпагу! Рядом возник верный Епифан, подвел коня…

      Завязалась скоротечная схватка. Многие, увы, уже не могли встать – спали крепким сном после возлияний, ну а кто смог, тот смог.

      Вражеские конники толпой окружили генерал-майора, вот-вот убьют или – того хуже – захватят в полон.

      Видя такое дело, Ляшин схватил пистолет и, двинув тесаком попавшегося под руку турка, со всех ног бросился на выручку. Прошку сразу же послали в караул – за подмогой. Старый солдат Никодим Иваныч ловко организовал оборону: десяток Ляшина отступил в темноту, заряжая ружья. И потом – залп! Столб огня и дыма!

      – Александр Василич! Держись!

      Первым же выстрелом капрал уложил бросившегося на командира дюжего янычара. Узрев нового врага, турки развернули коней, и Ляшин, махнув рукой своим, тут же бросился наземь…

      Грянул ружейный залп! Просвистели над головой тяжелые пули, сшибая с коней янычар. И снова выстрелы… тут уж, видно, постарался капитан, ротный – он отвечал нынче за караулы и в пьянке особого участия не принимал.

      Завязался ночной бой, кровавый и скоротечный: нападающих было мало, и они рассчитывали расправиться с русскими сразу, с наскока. А не вышло! Не зря новый командир говаривал: «Тяжело в ученье, легко в бою!» Не зря каждый день тренировал солдатушек, гонял до