Лишняя невеста. Диана Хант

коробкой за очень-таки красивым и мужественным лицом? А сразу показался таким понятливым! Впрочем, не понятливостью сей экземпляр ценен. Вот совсем не ей.

      Не желая тратить драгоценное и, что более важно, очень приятное время на объяснения, просто притянула к себе его голову и поцеловала. Жарко, страстно. Так настойчиво и старательно, словно от этого поцелуя зависит сама моя жизнь.

      И мужчина ответил на поцелуй, смял мои губы, глухо застонал прямо мне в рот, продолжая прерванное. А я почувствовала вдруг странную власть над этим странным, но безумно притягательным йэром. Не знаю, что значит это самое «йэр», но если вдруг окажется, что в этом мире так зовут богов секса – вот ни капли не удивлюсь!

      Пластичное пространство сна вновь и вновь играло в свои странные игры. Я не знаю, сколько длилось это безумие. Мне казалось – вечность. Огромную, пряную, немного болезненную и сладкую одновременно. Бесконечную.

      Я с удовольствием и полной самоотдачей подчинялась хриплым, отрывистым приказам. Я просила сама, я настаивала, и, перекатываясь с места на место со сплетёнными пальцами наших рук, получала-таки своё.

      Не сказать, конечно, что мы много болтали во время интимного, предназначенного только лишь для двоих процесса. Но обнаружив, что этот хриплый голос с беспрекословно-властными нотками чертовски заводит, усиливает и без того пронзительные ощущения, а мои просьбы, перемежаемые хныканьем и всхлипыванием, подстёгивают и любовника, заставляя стараться ещё больше, хотя больше, казалось бы, уже и некуда, я с удовольствием обменивалась с мужчиной редкими, но таким чудесным образом усиливающими ощущения репликами, а порой и просто улыбкой и тихим смехом…

      Всегда было непонятно за просмотром тех самых фильмов – как люди умудряются заниматься этим с такими серьёзными лицами? Нет, я не призываю превратить весь процесс в хиханьки-хаханьки, но, чёрт возьми, ну к чему там столько пафоса?

      Мир сузился, сконцентрировался в каждом прикосновении.

      В каждой нетерпеливой ласке.

      Озарил каждую встречу кончиков пальцев, ладоней, губ и прочего каким-то особенным светом.

      Углубил. Наполнил реальностью до самых краёв.

      Влажной, физической, пряной.

      Остальное не то, что отошло на второй план или утратило свою важность… со внезапной ясностью я поняла, что ничего другого вовсе не существовало. Вообще. Никогда.

      Только этот чувственный, жадный, утративший всякий стыд рот, твёрдые сильные пальцы на моих плечах, лице, шее… В волосах.

      Только это мощное, на удивление соразмерное, обжигающе горячее мужское тело рядом.

      Прохладная гладь плаща и мерцание дивных светящихся лиан вокруг.

      Ощущение полнейшей беззащитности и беспомощности в этих сильных руках напополам с хлёстким, безжалостным удовольствием на грани разумного…

      Возможно, этим с трудом выносимым наслаждением я была обязана новому телу, по сравнению с которым моё собственное сошло бы разве что за негнущееся толком,