По дороге на Оюту. Мария Лунёва

училась?

      После этих его слов запылали у меня не только щечки, но и ушки, и носик, и вообще – я вся вспыхнула, как маков цвет.

      – Да быть того не может! – в голосе Демьяна скользило явное удивление, – что правда?

      – Угу, мама решила, что мне там лучше будет, – прошептала я.

      Не в силах скрыть то ли стыд, то ли смущение, я снова прикрыла лицо ладонями.

      – Ой, какой я везучий, – протянул марионер, – из колонии живым вышел, все заработанное отдали, девочку, красавицу да девственницу, встретил. Кому же я так хорошо сделал, что мне теперь так патологически везет? Как прилетим на пересадочную станцию, лотерейный билет куплю, а вдруг…

      Мои руки снова отвели от лица.

      – А что там с моей счет-картой? – напомнила я ему, переводя разговор в безопасное для меня русло.

      – А, да! – Демьян нахмурился.

      В его руке вспыхнула моя карта. Что-то там нажав, он активизировал объемное голографическое окошко. Говорить ему ничего не пришлось. Я и сама увидела, что с моей карты были оплачены два билета. Один – на это судно, а другой – на пассажирский крейсер «Орух». Билет был оплачен в один конец до системы Оюта и обошёлся он мне в половину всех денег, что у меня были. Не так уж и дорого, как рассказывал охранник, он просто обвел меня вокруг пальца.

      – Не переживай, земляночка, – меня нежно поцеловали в лобик, – зато у нас теперь есть должник. Стрясем с него по полной. Ты ведь помнишь, как выглядел этот добрый дядя?

      Я судорожно, еще не веря до конца в то, что меня обобрали, качнула головой.

      – Вот и замечательно, но впредь, Аниточка, никому никогда не позволяй расплачиваться твоей картой. Это ты у меня добрая и наивная, а другие – твари продуманные.

      Мысленно я с ним была согласна. Теперь понятно, почему тот охранник так вдохновенно рассказывал мне о возможности переселения. Наверняка думал, что я в таких условиях никуда не долечу. Действительно, тварь продуманная, а я дурочка доверчивая.