Враг моего отца. Анна Джи

спасибо, ты не оставил мне шанса, – сорвалось с языка быстрее, чем успела подумать.

      Он поднял на меня суровый взгляд:

      – И что это за нервный припадок такой?

      – Ты думаешь, у одного тебя было тяжелое детство?

      – Расскажи, – вдруг попросил он.

      Я замерла посередине номера, пока он не указал на место рядом с собой на диване. Хороший же знак, значит, наши договоренности в силе. Но от противоречий и нервов начинала болеть голова.

      – Я жертва насилия, Мстислав… прости, забыла отчество…

      – Что? – нахмурился он.

      – Отчество за…

      – Да к черту отчество, – перебил он меня, откладывая ноут на диван. – Говори.

      – Мне было пятнадцать, когда урод-охранник в детдоме положил на меня глаз, правда, едва этот глаз не оставил мне на память… – Я нервно хихикнула и потянулась к кофе. – Но и мне теперь нехорошо, как видишь. – Я перевела на него взгляд и поспешила объяснить: – Ты просто очень похоже меня схватил. Когда такое происходит, мне становится плохо.

      Не говорить же ему, что я вообще не переношу прикосновений чужих людей? То, что ему все сходят с рук – удивительно. Даже любопытно. Потому что тому же Роме, который старался изо всех сил, не сошло.

      11

      Я вдруг обнаружила, что совершенно спокойно вспомнила о Роме, без прежнего отзывчивого нытья за грудиной. А Багратов буравил меня тяжелым взглядом так, что стало страшно, что он там себе надумал. Я потянулась к булочке, когда он заговорил:

      – Тебе стоило рассказать раньше. – Голос его охрип. – Я мог натворить непоправимого…

      – Нет тут ничего непоправимого, – пожала плечами, – просто неприятно, да и ты… – я осторожно глянула на него, – растерялся…

      – А что в таких случаях надо делать?

      – Ну, душ, кстати, я раньше не пробовала, – я нервно рассмеялась. Он слабо улыбнулся, продолжая следить за мной своими черными глазами. – Давно не было…

      – Довел я тебя, – усмехнулся он невесело.

      – Что-то типа того, – кивнула настороженно. Спросить прямо, все ли в силе, боялась. Вдруг он еще колеблется? Не каждый мужчина может выдержать такой перфоманс от женщины, а тем более той, которая ему нахрен не нужна.

      Хотя то, что сейчас происходило, я вообще не могла понять. Ему не все равно? Еще вчера он хладнокровно и со вкусом рушил наши с отцом жизни, а теперь так смотрит, будто правда переживает. А он может переживать?

      С языка рвались колкости, раненное самолюбие требовало возмездия, но все это от безвыходности.

      – Через два часа выезжаем в аэропорт. Тебе есть во что переодеться? – сухо поинтересовался он.

      – Я же собрала чемодан, – зыркнула на него поверх булочки.

      Он промолчал.

      Не сказал ни слова и в следующие два часа, пока я собиралась. Мокрые вещи не имели шанса просохнуть, поэтому я завернула их в пакет, а сама оделась в темные обтягивающие джинсы и горчичный свитер крупной вязки. Он еще пах нижними нотами моих прежних духов, поэтому