Враг моего отца. Анна Джи

натянул брюки, потом, морщась, взялся за рубашку. Когда, мать его, этот день уже кончится?

      – У меня там вещи.

      – Я решу этот вопрос. Но показывать, что у нас два разных номера, нельзя.

      Я вышел. Мне не нужно за ней смотреть, я даже был бы «за», вытащи ее Куваев за волосы из номера и перекинь через плечо. Как же все это было непривычно – драмы, эмоции, чувства… Нахрена оно мне? Сидел бы в Европе, оттуда отослал кино с его дочерью в главной роли, и плевать, как он поведет себя. Я знал – ему будет хреново. Но мне не был нужен билет в первом ряду. А теперь я имел сомнительное удовольствие лично участвовать в драме.

      Ругнулся с чувством и зашагал по пружинившему коврику к лифтам.

      10

      Не знаю, когда он пришел. Я приняла ванную и вроде только донесла голову до подушки, а когда подскочила, за окном уже разливалась грязно-голубая утренняя пастель. Слава спал на диване в гостиной – добыл где-то комплект постельного и выглядел так, будто спит тут не вынужденно, а вполне себе комфортно – руки за головой, голова запрокинута… только одеяло на полу. Пришлось отвлекаться на гадости в духе детдома, потому что взгляд залипал на его теле. Хорошо, хоть спал он в трусах.

      – Что ты так пялишься? – хриплый голос прозвучал так неожиданно, что я вытянулась по струнке, как перед дежурным в детстве. Чертовы рефлексы не вытравить. – Не знаешь, что со спящим мужиком по утрам делать?

      – Я как раз выбираю между кремом для депиляции и тазиком холодной воды…

      – Бездарность… Аспирина принести и минералки.

      – Вот еще!

      Я уже собиралась пройти мимо, когда он хрипло застонал:

      – Кристина, будь человеком…

      Внутри все вспыхнуло от гнева:

      – Это ты меня просишь?! Ты, которому плевать на чужую жизнь?!

      – Рот закрой! – рявкнул он со злостью, рывком усаживаясь на диване. – Я тебя не держу – вали на все четыре. Да что там… – он поднялся, в два шага оказался рядом и схватил за руку, – пошла отсюда!

      – Пусти! – взвизгнула я.

      – Сейчас, – потащил меня к двери, – выпущу!

      – Слава, прекрати!

      – Для тебя я никакой не Слава, спектакль кончился! Мстислав Сергеевич!

      – Хорошо-хорошо! – растопырилась я перед входом, не давая ему дотянуться до ручки. – Мстислав Сергеевич, прекратите!

      Он вдруг обхватил меня за шею и потянул к себе так, что я встала на носочки. Но расслышала его не сразу:

      – Еще раз откроешь рот с какой-нибудь проповедью… – рычал в ухо.

      А я чувствовала, как все внутри снова холодеет. И это было плохо.

      – Не открою… – прохрипела я и задергалась. – Отпусти! – Но он будто не слышал, наслаждаясь тем, как по моему телу волнами прошла сначала волна озноба, а потом крупной дрожи: – Пожалуйста… пусти…

      Он рывком развернул меня к себе и обхватил лицо ладонями:

      – Кристина…

      У меня двоилось перед глазами. Голос мужчины доносился откуда-то издалека, тело будто растворялось в воздухе, и привычно казалось,