Ни пера в наследство. Даниэль Брэйн

ь пять градусов жары снаружи даже для меня чересчур. Я подумала, покосилась на парня в бумагах и стащила с головы траурную накидку.

      – Кто вообще это придумал? – спросила я в никуда. – В такое пекло еще и в покрывале. Можно просто шляпу надеть.

      Парень молчал. Он склонился так низко, что я видела только затылок, и, похоже, обладателю этого затылка не было до меня абсолютно никакого дела.

      – Вы не скажете, столовая здесь есть? Буфет какой-нибудь? Есть очень хочется.

      Ноль реакции. Я пожала плечами.

      – Глухой он, что ли…

      – Нет. Я не глухой.

      Я подошла к столу и села напротив парня.

      – Вы здесь работаете?

      – А чем, по-вашему, я занят? – проворчал он. Я вытянула шею и присмотрелась: кажется, да, изучает какие-то книги. Судя по тому, что в них нарисовано, на профессиональные темы у нас с ним поговорить не получится.

      – Ну, не знаю, – уклончиво ответила я. – Может быть, вам тоже скучно, как и мне.

      – Мне не скучно, мисс, пожалуйста, оставьте меня в покое. Вы мне мешаете.

      Он, очевидно, решил, что если на секунду оторвется от своих книг, то будет выглядеть убедительнее. Молодой, лет тридцати, а уже такой зануда. Диагноз.

      – Я вас вообще не трогаю, – обиделась я.

      Но беда была в том, что ему было чем заняться, а мне нечем. Я покрутилась на кресле – оно протестующе завопило, так что я даже сначала решила, что над ним поработали мои коллеги, но нет, оно было само по себе едва живым. Почему нет, очень антуражно для той конторы, в которой я находилась.

      – А можно я посмотрю? – спросила я и потащила со стола из-под кучи книг какой-то яркий журнал. Парень зашипел как масло на сковородке, а я обалдело уставилась на свою добычу. Каталог элитных гробов – то, что нужно. Никогда не предполагала, что в похоронном бюро будет так занимательно. – Вот такой бы я себе заказала…

      – Обратитесь к администратору, – буркнул парень и нервно заерзал.

      – Больно дорого, – засомневалась я, прикинув в уме курс валют. – Три таких гроба – малогабаритная квартира.

      – Они продают в кредит. И на церемонию делают скидку пятнадцать процентов.

      От этого заявления я слегка оторопела. Странные нравы были в этой стране. Гробы в кредит, да и похороны – как праздник. Куча народу, потом застолье, хорошо еще, если клоунов нет…

      – Она здесь, сэр.

      Двери открылись, и в комнату въехал Лайелл. Взъерошенный, как всегда, но, по всему видно, довольный.

      – Ну что? – я тут же забыла про парня и бросилась к брату. – Приняли документы? Все правильно? Консул не потребовался?

      – Консул ехать отказался, – фыркнул Лайелл. – Сказал, что пока на кладбище не торопится. Какая же тут жара.

      Я покивала. Моему брату было хуже, чем мне, потому что он, как мужчина, должен был быть одет в костюм. Мне, по крайней мере, хватило черных льняных штанов и такой же черной футболки.

      – Чего они вообще ждут? – зашептала я. – Сказали – быть к десяти утра. Я смотрела прогноз погоды, через два часа на улицу будет не выйти. Покойника можно кремировать прямо на солнце и без печи.

      – Повежливей, Дэй, речь идет о твоем дедушке, – укорил меня брат, но в голосе его слышалась насмешка.

      – Я напомню: речь идет о человеке, который бросил бабушку с двумя малолетними детьми и свалил сюда изучать местную фауну. Не требуй от меня уважения.

      Лайелл вытянул руку и посмотрел на часы.

      – Через десять минут здесь будет нотариус. Огласит завещание, ради которого мы притащились, а потом начнется прощальная церемония.

      Я поправила Лайеллу галстук и села на кресло напротив его коляски.

      – Скажи мне, что за традиции? Почему в этой стране сначала читают наследникам завещание, а потом хоронят усопшего? Где логика? Она есть?

      – Конечно, есть, – серьезно отозвался Лайелл. – Ну, например, наследники смогут чистосердечно сказать, что в гробу они видели наследодателя вместе с его завещанием…

      Я посмотрела на папку, которую Лайелл держал в руках. Папка была соответственно случаю – тоже черная, солидная, главное, чтобы Лайелл не вздумал повернуть ее другой стороной. Там были очень неуместные картинки, хотя и веселые. В папке хранилась куча бумаг, одну из которых подписал наш отец, заявляя, что отказывается от своей доли в наследстве в нашу с Лайеллом пользу, а вторую – наша тетя, и несмотря на то, что тетя была монахиней с двадцати пяти лет, слова, которые она говорила, пока подписывала эти бумаги, тянули на пару месяцев покаяний. Что же, мы не знали почившего деда, а они прекрасно помнили, каково им пришлось без отца. Осуждать их у меня язык как-то не поворачивался.

      – Бумаги нормальные? – уточнила я. – Они там все проверили? Ну, то есть – оформлены правильно?

      – Не переживай, – успокоил меня Лайелл. – Я сам перечитал все законы. Оформлены согласно наследственному праву страны открытия наследства.

      – Ой, – скривилась я. – Не