Бессердечный граф. Лиза Клейпас

сказал Тотхилл, – смею вас заверить, мистер Фогг компетентен в подобных вопросах. Он уже дважды помогал переоформить порядок наследования для Рейвенелов.

      – Нисколько не сомневаюсь. – Девон откинулся на спинку стула и расслабился, закинув ногу на угол стола. – Однако не хочу, чтобы меня ограничивали условия майората, поскольку намерен продать поместье.

      Его заявление повергло обоих стариков в шок, потом Тотхилл все же осмелился спросить:

      – Какую часть поместья?

      – Все, включая дом.

      И управляющий, и адвокат обрушили на него град протестов: приорат Эверсби – историческое наследие, добытое трудами и жертвами его предков… Девон не сможет занять сколько-нибудь достойное положение в обществе, если не сохранит хотя бы часть поместья… Он ведь не желает обречь потомков на позор, завещав им титул без земли…

      Девон жестом заставил обоих замолчать и бесстрастно сказал:

      – Попытка сохранить приорат Эверсби потребует таких усилий, каких не стоит. Ни один здравомыслящий человек не станет с этим спорить. Что же касается моих потомков, то их не будет, поскольку я не намерен жениться.

      Управляющий поместьем с мольбой посмотрел на Уэстона.

      – Мистер Рейвенел, неужели и вы поддерживаете брата в этом безрассудстве?

      Уэстон вытянул руки ладонями вверх, словно держал чаши весов, и сравнил невидимые грузы.

      – На одной чаше ответственность, которую придется нести всю жизнь, долги и тяжкий труд, на другой – свобода и удовольствия. Неужели нужно делать выбор?

      Не дав старикам времени ответить, Девон сказал:

      – Вопрос решен. Для начала я хочу получить список всех капиталовложений, долгов и договоров, а также полную опись всего имущества в поместье и в лондонском доме, включая картины, гобелены, ковры, мебель, бронзу, мрамор, столовое серебро и содержимое теплиц, конюшен и каретного сарая.

      – Милорд, желаете ли вы получить оценку всего поголовья? – вяло поинтересовался Тотхилл.

      – Разумеется.

      – Только не моего коня! – вмешался в разговор новый голос, и все четверо повернулись к двери, где, прямая и несгибаемая, как сабля, стояла Кэтлин и с нескрываемым презрением смотрела на Девона. – Арабский скакун принадлежит мне.

      Все мужчины – кроме Девона, который так и остался сидеть за письменным столом, – встали.

      – Вы когда-нибудь стучитесь, прежде чем войти? – полюбопытствовал он. – Или всегда появляетесь на пороге внезапно, как черт из табакерки?

      – Я лишь хочу убедиться, что, подсчитывая свое имущество, вы исключите из списка моего коня.

      – Леди Тренир, – вмешался мистер Фогг, – с сожалением должен заметить, что в день свадьбы вы отказались от всех прав на свое имущество.

      Кэтлин прищурилась:

      – Мне полагается вдовья доля наследства и все мое добрачное имущество.

      – Вдовья доля – да, – подтвердил Тотхилл. – Но не ваше имущество. Уверяю вас, ни один суд в Англии не станет рассматривать замужнюю женщину