Хранительница его сокровищ. Салма Кальк

достоинстве человека», где разжевал всем неверующим, что человеку свыше дано многое, только он сам, а вовсе не Великое Солнце, решает, кем быть и кем стать, и грешен тот, кто преступно пренебрегает собственным учением и развитием.

      – Ты знаком с трудом Сарпи? – нахмурился Лис.

      – А ты думал, я всю жизнь провёл в глухом лесу, где нет ни одной книги, а новые люди с новостями приходят раз в год? – рассмеялся тот. – Как ваша рука, госпожа моя?

      – Спасибо, в порядке, – кивнула Лизавета.

      И тут с колокольни донёсся звон. Три часа! Она опаздывает к Агнессе!

      – Прошу прощения, господа, мне нужно спешить.

      – Проводить вас? – сверкнул глазами Сокол.

      – Я не заблужусь, и сейчас светло. Да и до госпожи Агнессы недалеко.

      – Тогда я встречу вас после, – кивнул он и открыл ей дверь в дом.

      Агнесса ожидаемо не удержалась от шпильки – что приходить надо вовремя. Но это было верно, поэтому Лизавета извинилась и принялась снимать платье.

      Сегодня она так же быстро уснула, но проснулась намного проще. Слабость была, но голова не кружилась, и не тошнило. На вопрос Агнессы она добросовестно перечислила симптомы, получила кружку отвара, которую следовало тут же выпить, и была отправлена восвояси.

      Во дворе Сокол завершал очередную тренировку. Увидел её, помахал рукой. Выдал ученикам последние наставления, набросил на плечи дублет (о! дублет! вот как эта куртка называется!), подошёл к ней.

      – Как вы сегодня?

      – Спасибо, лучше. Голова не кружится. Но я бы выпила местного кофе. То есть арро.

      – Так пойдёмте. Или нет, подождите меня здесь, на воздухе. Я найду кого-нибудь, кто сварит заморской отравы двум отщепенцам.

      – Отщепенцам? – усмехнулась она.

      – Вы издалека, а я хоть и родился в Фаро, но давно уже не был здесь желанным гостем. Располагайтесь, я быстро.

      Видимо, он и впрямь двигался быстро. Ещё не пробило четверть шестого, как дверь отворилась, служка с подносом важно прошествовал к лавке, а за ним шёл Сокол. С мокрой головой, в другом дублете и свежей сорочке (та, в которой валяли друг друга утром с Лисом, была простая, без вышивки).

      Сокол сел на лавку с противоположной стороны от подноса и передал Лизавете чашечку.

      – Я ведь правильно запомнил, что вам – несладкий и со сливками?

      – Верно, – улыбнулась она. – А какой предпочитаете вы?

      – Откровенно говоря – любой. Я могу и со сливками, и без, и сладкий, и горький. Но чаще всего, конечно, в чистом виде – без сливок и сахара.

      – Буду знать, – кивнула Лизавета.

      – Скажите, госпожа моя, вам доводилось путешествовать?

      – Конечно, – кивнула она. – Но, боюсь, наши с вами представления о том, как путешествуют, будут сильно разниться.

      – Любопытно. А есть варианты? Нет, есть, конечно – сушей или морем, верхом или пешком, или в повозке. Как же доводилось путешествовать вам?

      Лизавета задумалась.

      – Наверное, это развитие идеи про повозку. Представьте себе такую повозку,