Небо молчаливое. Евгения Мулева

погас.

      – Я к тебе, – сказал Фет. – Надо переделать расписание.

      Эмма кивнула, она тоже об этом думала, уже минут двадцать разглядывая потухший экран.

      – Сейчас запущу. Как он, освоился?

      – Ошарашен. Только с Тирхи и к нам.

      – А генерал, – протянула она отстранено, – по званию выше капитана?

      – Выше. Капитан дирижабля – вообще не военное звание. Небо гражданское судно.

      – Да знаю. А Людвиг ведь предлагал, – напомнила Эмма. На самом деле отдавать Небо военным ей не хотелось. Да, это бы значило какое-никакое финансирование. Она бы могла работать как раньше, выкинуть карты, заняться наукой. Но тогда бы её знания, её наработки перешли бы какой-нибудь Тирхе. И Небо бы ей перешло.

      Что-то подобно уже было. Лет шесть назад, Эмма тогда то ли закончила, то ли заканчивала последний курс бакалавриата. К ним приходили люди, искали специалистов по просьбе Рогача. Тимофей Владимирович, тогда ещё почти не старый много хлопотал о судьбе студентов. Им предлагали военку, парням по большей части, но Эмме тоже поскольку средний балл больше четырёх и восьми – это много. В стране царила автократия. Военным платили жирно. По ту сторону толпы со щитами, газом и резиновыми дубинками всегда платят больше. Эмме было не то двадцать один, не то двадцать, она хотела денег, но связываться с этими людьми не хотела.

      – Больше слушай, – хмыкнул Фет. Людвига он недолюбливал. – Что там, кстати по ремонту вышло?

      – Много, – тихо отозвалась Эмма.

      – Что-то ты… Устала?

      Эмма отвернулась.

      – Не больше обычного.

      – Из-за капитана этого? Хочешь я его, – Фет подмигнул и это вышло страшно для того, кто Фета не знал. – Триединый боже, – вздохнул он, – Что у тебя случилось?

      – Ха, – сказала Эмма. – Да ничего вроде.

      Вспоминать мастера, думать о капитане… Фет кашлянул.

      – Эмма? – глянул грозно. Вот и нужно ему так смотреть? Мог бы спать пойти. Свободное время всё-таки… Эмма съёжилась в своём кресле.

      Она вздохнула, щёлкнула пробелом, воскрешая экран. В матовой темноте отразилось её блёклое лицо.

      – Я просто устала и надышалась можжевельником. Мутит немного, – она вздохнула. Фет просиял. Наконец! Наконец, она признала и призналась и… – А есть нашатырь?

      – Есть, – мрачно ответил Фет. – Сиди.

      – Сижу, – прошипела она в пол. – Хотя вроде бы… нормально.

      – Точно?

      Эмма промычала что-то неопределённо-утвердительное.

      – С хера ли я такая хрупкая? – спросила она тихо. Фет неодобрительно фыркнул.

      – Может воды?

      – Не знаю. Ну дай. Да, дай пожалуйста. Этот мастер хренов. Он мерзкий. И старый. Боги, он такой старый. Морщинистый как кролик и жёлтый, волосы жёлтые как яичный желток, а глаза водянистые, взгляд липкий такой. Помыться хочется. Выскрести его пальцы, его касания с моих волос и плеч. Он хотел трогать и целовать хотел. Я сбежала. Промямлила что-то. Вот на черта мне гадость