Предпоследний выход. Георгий Тимофеевич Саликов

и другим начинающим получателям государственного пособия. Вечеринка-то и случилась в честь достижения ими соответствующего возраста. Событие нешуточное. Стало быть, и торжественность не могла не отличаться знатностью. Оттого-то, почтенные граждане, и наш человек в том числе, принимая подношения и ласковые речи, пребывали в состоянии волнующейся растерянности и трепетного ожидания нового, совершенно необычного для них выпуска. Выпуска в следующую область бытия, неразведанной рассудком, и не воображаемой всею совокупностью чувств.

      Вообще, предстоящая новая и заслуженная пора, – знаете ли, необычайна и завлекательна. Приятного, может быть, и вправду кот наплакал, но, поистине, времечко сие весьма трепетное.

      Вон, глядите туда, по ту сторону горы возраста государственного иждивенца, где по её склонам стекает милое прошлое. А вот, гляньте сюда, – по сию сторону годов его, где непредсказуемо и непрестанно бьёт ключом… не будущее, нет. Настоящее. Но необыкновенное. И струится будто вечно. Здесь – начало становления действительно клокочущих жизненных сил на поприще утаённых ранее возможностей человека. Оно бесподобно. И аж дух захватывает, да так берет, что, поверьте, чувство это посильнее прорвавшегося как-то, в ранней молодости первого подобного зачатка. Помните, когда вы, после избрания основного занятия, начинали овладевать всеми его тонкостями? Вы посвятили ему всю жизнь, вы слили его с неповторимой собственной личностью! Вы и тогда почувствовали некий выпуск из какой-то там ранее необоснованной жизни. Сильный такой выпуск, ничем не удерживаемый. Вон он там, в милом прошлом, стекающим по ту сторону поднятого возраста, а если и вытаскиваемым оттуда, то лишь воспоминаниями, по сути, повтором, то есть, при отсутствии свежести. И теперь выпуск. Но разница несравненная. Тогда впереди зияло будущее. И его предвосхищение напрямую подводилось к широкому горлу этого будущего, действительно какого-то грядущего, ревностного и ненасытного, уходящего за пределы осознанного пространства. Оно ведь на самом деле поглощает всё. Потому что оно главнее настоящего. И больше. И возможностей у него столько, что ни сказкой сказать, ни пером описать. А наставшее теперь новое начало совсем иное. Оно вообще вне соперничества. Оно само по себе. Оно сверхсущественно, и по этому признаку превосходит все ожидания в пережитом былом. Кажется, будто этим началом соизволилось даже смещение плоскостей времени вокруг оси вечности. Похоже на то, что у нашего товарища проклюнулся выпуск в мир поистине вроде бы неизведанности, туда, где не только прошлым, но, извините, как раз и будущим-то никто не помышляет баловаться. Только настоящее, и более ничего. И тот мир уж, знаете ли, никогда не провалится в безвозвратное, хоть и действительно – до пронзительности милое прошло-минувшее, висящее на волоске памяти. Одним словом, то новое, что произошло, оно просто ВЫПУСК. Выпуск как таковой. По сути своей. ВЫПУСК. При всем при том, сколько завораживающего и одновременно жутковатого упрятано в