Салат из креветок с убийством. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 30. Павел Амнуэль

жертвы, это вызовет несварение желудка, а жертва окажется спасена. Так?

      – Так, – кивнул Сергей.

      – Видел я разных идиотов, – с досадой сказал Беркович. – Но таких, как вы и ваш друг Саша…

      – При чем здесь… – вскинулся Сергей.

      – Да, Господи, какой яд можно приготовить по интернетовским рецептам? О чем вы говорите, Сережа? Какой яд и какое противоядие?

      Старший инспектор решительно взял парня под руку.

      – Сейчас мы поедем в полицию, я все запишу с ваших слов, и вы подпишете.

      У Саши задрожали губы.

      – Ну-ну, – сказал Беркович подбадривающе. – В зубы вы от собственного друга уже получили. Под монастырь вас подвести для него проблемы не составило. Я вас не спрашиваю, хотите вы ехать или нет. Марш в машину!

      … – Знаешь, Наташа, – сказал Беркович жене, вернувшись вечером домой и снимая в прихожей ботинки, – напрасно мы с тобой вчера не пошли на свадьбу. Получили бы массу впечатлений.

      – Они же там все отравились! – воскликнула Наташа. – Ты тоже хочешь?

      – Что такое легкое отравление перед настоящей мужской дружбой, – философски заметил Беркович.

      Наташа пожала плечами. Логики рассуждения мужа она не поняла, но у мужчин такая своеобразная логика, особенно у полицейских…

      СМЕРТЕЛЬНЫЙ КОКТЕЙЛЬ

      – Он выпил коктейль и больше ничего, – мрачно сказал Моше Лещинский, председатель землячества, и поднял на Берковича недоуменный взгляд. Лещинский до сих пор не мог поверить, что его друга Исака Бокштейна нет в живых.

      – А что он ел? – спросил старший инспектор, не надеясь на вразумительный ответ.

      – Ничего, – буркнул Лещинский. – Ничего он не ел, это я вам точно могу сказать.

      – Откуда вы это знаете? – осторожно спросил Беркович.

      – Исак никогда не ел после шести часов вечера. Только пил что-нибудь – чай, коктейли, минеральную воду…

      – Есть ли у вас, господин Лещинский, какие-либо предположения о том, кто мог это сделать? Я имею в виду – кому из присутствовавших была нужна смерть Бокштейна?

      – Никому! – воскликнул председатель. – Его все любили! Все!

      Конечно. Все его любили, и кто-то – сильнее прочих. Так сильно, что любовь обратилась в ненависть, до которой, как известно, один шаг.

      – Понятно, – кивнул старший инспектор. – Хорошо, господин Лещинский, можете идти. Если будет нужно, я вас еще вызову.

      Прием, во время которого скончался Исак Бокштейн, проходил в лобби отеля «Шератон» и был посвящен десятой годовщине создания землячества. Присутствовало не так уж много народа – человек пятьдесят: люди, стоявшие у истоков, и те, кто сегодня играл в землячестве не последние роли. Бокштейн произнес речь, а потом разговаривал с гостями, и все видели, как он взял с подноса высокий бокал с коктейлем. Официант Игаль Орен, разносивший напитки, утверждал, что никто – после того, как он покинул кухню, – до подноса не дотрагивался, кроме, естественно, тех, кто брал себе коктейль, но они никак