Второго дубля не будет. Всё ещё молодость. Зоя Криминская

она уже сидит. Катя маленькая, через верх стола-стула вылезти не может и выбирается на волю, проскальзывая со стульчика вниз, под столик, и уже оттуда на простор комнаты.

      Алешка посадил Катю в стульчик, а сам стоит в коридоре, провожает меня, оставив дочь наедине с манной кашей.

      Вдруг из комнаты раздается веселый поросячий визг, а затем в проеме двери показывается ползущий ребенок, вся рожица и слюнявчик в манной каше. Дочка быстренько доползает до ног отца и застывает там, с любопытством задрав голову на меня и заняв позиции между Алешкиных тапочек, за одно слюнявчик вытерла о брюки папочки. Алешка наклоняется, чтобы подхватить ее, но где там, Катя быстро, быстро, как зверек, уползает, скользя коленками по размазанной по полу манной каше и оглашая воздух радостными воплями, и Лешка бегом за ней в комнату, чтобы поймать и умыть, а я ухожу, – пусть сами разбираются.

      Иринка забежала проведать нас. Я на кухне химичу, а Ирина в комнате с Катенькой беседует. Катя лежит на софе, что-то рассказывает Ирке, издает разнообразные, непонятные, но веселые звуки и дрыгает ножками, что означает у нее веселое расположение духа; я вхожу в комнату из кухни и слышу Ирину, которая говорит Катюшке.

      – Хорошие у тебя Катька глазки, большие, красивые, и счастливая ты, у тебя есть и папа и мама.

      Я тихонько сглатываю подступивший к горлу комок и неслышно ухожу обратно, не буду мешать, пусть себе говорят. На кухне я сажусь на табуретку, поджимаю коленки под подбородок и задумываюсь, вспоминая.

      Вид из окна

      Вот мы идем с Иринкой по Москве, она знает, где мы находимся, ну а я рядом с ней. Вдруг Ирина резко сворачивает и говорит:

      – Обойдем, я не хожу по этой улице, здесь живет мой отец.

      Я молчу, в моем молчании сочувствие. Ирина не продолжает, просто подкидывает на своей руке мою ладонь, есть у нее такая привычка, и мы уходим.

      И еще, как-то рассказывая о матери и бабке:

      – Они не дружны, плохие у них отношения. Бабка не прописала отца, когда мать была беременна мною, не дала согласие.

      Я и тогда ничего не сказала, в уме проворачивая всякие варианты: пришел бы жить зять, может, пьющий, стал бы хулиганить, гнать из комнаты, а комната всего 9 метров, как там жить вчетвером? А с другой стороны, близкий человек для дочери, которая беременна, может, и по-другому сложилась бы жизнь Иркиной мамы, если бы тогда бабушка не помешала, и не пришлось бы Ирине обходить улицу, где живет ее отец?

      Безысходность нашей жизни и нашего быта еще и еще раз настигает и ранит меня.

      На наш день рождения Алешка предварительно напился в кругу коллег на работе (после Нового года его еженедельные загулы почти прекратились, и мы стали жить значительно дружнее). Тогда население, как правило, с кем вместе работало, с теми и пьянствовало, отмечали все праздники и дни рождения. В результате я много лет подряд имела на день рождения подарок в виде мужа под хорошей мухой, вот