Похождения Аркадия Бобрика. Александр Петрович Пальчун

дружище-красотище, вот видишь, что выходит, когда человек занимается не своим делом!

      – Заказ доставил?

      – Нет смысла его доставлять. Я забочусь о твоей репутации. Не поверишь, я упал, и теперь в ящике винегрет, – Аркадий указал на короб. – Придется самим его съесть.

      – У меня отберут велосипед – сделают топ-топ менеджером! Или вообще уволят!

      – Мишаня, глупости! Не имеют права. И не вздумай уходить по собственному их желанию. Ты коробейник, а не дуралейник! Уйдешь не солоно хлебавши – продлишь их сладкую жизнь. Скажешь, попал под машину.

      – Нам запрещено выезжать на дорогу.

      – Я буду свидетелем, что машина выскочила на тротуар, сбила тебя, а мне покалечила колено. Дружище, мы целый месяц проживем за счет твоих разжиревших рестораторов! Они тебе каску выдали?

      – Нет.

      – Ну, вот, видишь! А должны были. И пусть купят тебе новый велосипед. На всякое барахло не соглашайся.

      Под этим небом ничего не случается просто так. Благодаря аварии на тротуаре у Аркадия появилась возможность предстать перед своей невестой в выгодном свете. Звали девушку Юлия Соболевская. Познакомились молодые люди на одном из литературных вечеров. Аркадий влюбился сразу, еще до того, как узнал, что ее отец – директор издательства «Геликон-Бук». Юля тоже влюбилась в юношу.

      – Что ты во мне нашла? – удивлялся Аркадий.

      – Ты у меня душенька! Ты гений! И с тобой всегда весело!

      – Согласен. Веселые гении встречаются редко.

      – А ты меня за что полюбил?

      – Да как же тебя не любить?! Я хоть и гений, но, слава богу, не Гомер – со зрением у меня все в порядке. И голосок у тебя ангельский. А я глухотой не страдаю. А синие-синие глазки! Да будь я дальтоником, и тогда бы разглядел их небесную синь! А губки!..

      Далее объяснения Аркадия утопали в длительном поцелуе.

      Аркадий и Юлю, взявшись за руки, шли знакомиться с родителями девушки. На Аркадии был светло-серый, почти белый, костюм, обзавестись которым стоило немалых трудов. Сорокин упрямо отказывался делиться своим гардеробом – вероятно, среди его предков было полно прижимистого кулачья.

      – Мишаня, – еще недавно уговаривал товарища Аркадий, – я не могу предстать перед ее родителями в потертых джинсах! Что они подумают обо мне? А в твоем костюме я – вылитый писатель. Не поверишь, стоило надеть, как в теле появилась сутулость от умственного труда!

      – От матраса у тебя сутулость.

      – Годы, проведенные за письменным столом, дают о себе знать. Мишаня, ты ведь знаешь, я не останусь в долгу. Обязательно включу тебя в мое завещание. Так что береги здоровье – после моей смерти пятьдесят лет будешь получать авторские отчисления.

      – Предпочел бы получить раньше. Ты обещал вернуть на прошлой неделе.

      – Я ведь говорил, у нее папаша – директор издательства. Что тут неясного? А какая задача у всякого издателя? Отбиться от бездарей и отыскать настоящий талант.

      – В моем костюме?

      – Мишаня, Юля говорит, у нее добрый, чудесный, отзывчивый