Почему не Эванс?. Агата Кристи

Погибший был… Ну, может, это звучит ужасно и в духе закоснелого колонизатора на покое, но погибший был, что называется, настоящий господин.

      – А Кеймены явно ими не были?

      – Явно.

      – А затем, когда, с точки зрения Кейменов, все сошло хорошо, тело благополучно опознано, вынесен вердикт о случайной смерти, в садике тишь и гладь, появляешься ты и все портишь, – размышляла Фрэнки.

      – «Почему не Эванс?» – задумчиво повторил Бобби. – Ты знаешь, я не понимаю, почему кто-то должен пугаться этой фразы. Что в ней такого?

      – А это потому, что ты не знаешь всего. Тут как при составлении кроссвордов. Ты записываешь вопрос и думаешь, что он… идиотски прост и любой на него сразу же ответит, и ты страшно удивлен, когда люди не в состоянии догадаться. «Почему не Эванс?», должно быть, звучало для них как нечто значительное, и им было невдомек, что для тебя это пустой звук.

      – Тем большие они дураки.

      – Вот именно. Но ведь вполне возможно, они думали, что, раз Причард сказал это, он мог сказать и еще что-то, что тоже вспомнится тебе в свое время. Во всяком случае, они не собирались полагаться на судьбу. Безопаснее было убрать тебя с дороги.

      – Они шли на большой риск. Почему же они не придумали еще один «несчастный случай»?

      – Нет-нет, это было бы глупо. Два несчастных случая, отстоящих друг от друга по времени на неделю? Это могло бы навести на связь между ними, и люди принялись бы ворошить первый. Нет, я думаю, в их методе есть некая святая простота, и это, право, очень умно.

      – Однако ты сама сказала, что морфий не так-то легко раздобыть.

      – Да. Надо давать всякие подписки и прочее. Ага, разумеется, это же след. Тот, кто это сделал, имел легкий доступ к запасам морфия.

      – Врач, больничная сиделка или аптекарь, – предположил Бобби.

      – Ну, я-то подумала о контрабанде наркотиков.

      – Нельзя смешивать слишком много разных преступлений, – возразил Бобби.

      – Видишь ли, их сила в отсутствии мотива. От твоей смерти никто ничего не выгадает. Так что подумает полиция?

      – Маньяк, – сказал Бобби, – вот что они обычно думают.

      – Вот видишь! На самом деле все очень просто.

      Бобби вдруг засмеялся.

      – Что это тебя забавляет?

      – Сама мысль о том, как им, должно быть, тошно! Весь этот морфий, которого достаточно, чтобы убить пять или шесть человек, а я, поди ж ты, еще жив.

      – Ирония судьбы, которую невозможно предвидеть, – согласилась Фрэнки.

      – Вопрос в том, как нам быть дальше, – деловито сказал Бобби.

      – О, дел у нас много, – тут же ответила Фрэнки.

      – Например?

      – Ну… узнать о фотографии, сколько их было, одна или две. И о том, как Бэссингтон-ффренч искал дом.

      – Думаю, что тут все будет шито-крыто.

      – Почему ты так говоришь?

      – Послушай, Фрэнки, подумай-ка сама. Бэссингтон-ффренч должен быть вне подозрений. Он должен быть чист и честен. Не только никакой связи с погибшим: у него должна быть и благовидная причина для пребывания здесь. Возможно, он придумал поиски дома на