Отчим моей подруги. Милана Стоун

так тупо. Зачем я открыла рот?

      – Мы как-то не успели, – отвечаю за нее, – когда… когда Руслан… Руслан Львович, – резко поправляю себя, когда замечаю его недовольство на лице, – вёз нас на учебу. Мы болтали с Лерой, и я думала это новый водитель, – говорю я, не зная зачем, а в голове вспоминается наше неловкое знакомство.

      Она знает? Ей кто-то рассказал?

      Блин, лучше бы дома сидела сегодня. Вот приперлась же, никто меня силком не тащил!

      – Что она вообще здесь делает? – мужчина говорит глубоким голосом, в суровой манере, обращаясь к жене, просто проигнорировав мою скромную персону. – Я устал и просил без посторонних в доме. Что из моей просьбы тебе было не ясно, женщина? – он откладывает вилку, вытирает рот салфеткой и поворачивается к ней в пол оборота. – Мне ещё раз спросить? – повторяет он, когда не получает ответа.

      Фу, как некультурно! Меня это задевает. Я что, лишняя? И я скукоживаюсь на стуле, пытаясь казаться меньше. Прокашливаюсь.

      Вижу, как они играют в эту игру «кто кого переглядит», и тетя Ирина сдаётся, тяжело вздыхает, улыбается мне грустной, извиняющейся улыбкой.

      Я просто подскакиваю с места, слыша, как падают столовые приборы. Кидаю глупые извинения и выбегаю из столовой, на второй этаж, в ванную комнату. Запираюсь на замок, прислоняю ладонь к сердцу, которое готово было выпрыгнуть из груди. Прикладываю пальцы к глазам, пытаясь не дать слезам выступить. Дышу часто.

      Мне почему-то так обидно, что глаза все равно намокают, я умываю лицо, и охлаждаю горящие щеки.

      В этой семье ко мне никогда не относились с пренебрежением, мне всегда были здесь рады!

      Прикипела к Меньшовым и хоть для них я не родной человек, любила, так как своего деда, не меньше!

      Не нравится мне этот напыщенней урод! Вот мое мнение.

      Я думала ко мне Сергей Викторович, папа Лерки относится с пренебрежением и отстранённо, но вот этот хмырь просто перешёл все рамки приличия!

      Чем я ему так не угодила?

      – Эй, ты чего тут нюни распустила? – дергаюсь от неожиданности, когда слышу мягкий голос мамы Леры.

      Я умываю лицо ещё раз, вытираю его полотенцем и поворачиваюсь к ней, грустно улыбаясь.

      Я сама первая тянусь к ней, чтобы получить тёплые объятия, и начинаю пускать слюни и сопли на ее идеальную белую рубашку.

      – Все нормально? – спрашивает чуть погодя, немного отстраняя меня, смотрит с тревогой во взгляде.

      – Извините, просто все навалилось слишком резко, – хрипло, шмыгая носом. – Месяц был напряженным, – добавляю, так-то не солгав.

      И неделя отдыха вот совсем не помогла, наоборот, с каждой минутой сожалею, что потратила эти дни впустую. После придётся отрабатывать в двойном размере.

      – Дочь сказала, что твой начальник до тебя домогался, это так? – спрашивает осторожно.

      Вот болтушка! Я же просила никому не рассказывать, но снова наступаю на те же грабли, если моя подруга что-то знает, то это уже не такой уж и секрет.

      – Ну он предлагал разное,