Моя Родина – Смерть. Денис Александрович Игумнов

нету.

      – Конечно, у тебя нету, но ты достань, займи, возьми у мамочки. Да мне по хрену – где, иначе придётся ответить. – Он снова вздохнул и зло щёлкнул зубами.

      – Нет. – Миша предпринял безрезультатную попытку вырваться.

      – Да, – сказал заводила и вкрутил свою ладонь в лицо Мише.

      – Отвали! – Миша покраснел, и завопил фальцетом, от звуков которого ему и самому стало не по себе. Орал, как девочка, только расплакаться не хватало.

      – Ай яй яй. Какие грубости. Грязный ротик у тебя, малёк. Санёк, твоя очередь.

      Подручный главаря хорошо знал свою роль. Не впервой он принимал участие в обучении молодняка законам уличной жизни. Сграбастав с земли горсть песка вперемешку с разным мелким мусором, он зажал голову Миши подмышкой и втёр грязь ему прямо в губы. Из повреждённой плоти пошла кровь, часть песка, разодрав десны, попала в рот.

      – Давай жри, мой хороший! – Длинный зааплодировал, а остальные заржали.

      Кто-то из парней, державших его локти, обдав дыханием полным говна, крикнул ему в ухо:

      – Утоли голод, ху*сос!

      Раздался новый взрыв мартышкиного ржача. Отсмеявшись, подростки принялись Мишу мутузить. Запинав его под чахлый куст акации, они, перекидываясь нецензурными комментариями, пошли обратно к плитам, решив вернуться к прерванной, появлением Миши, партии в «козла».

      Силы, дремавшие внутри сознания Миши, сдвинулись со своего ложа. Мускулы обдал жар, кровь забурлила в жилах крутым кипятком. Кости запели. Мише показалось, что тело его раздулось и стало невесомым, одновременно приобретя скорость и мощь боевой машины. Вскочив на ноги, мальчик побежал за обидчиками. Преодолев разделяющие их десять метров за секунду, Миша ударил в ближайшую вытянутую колбасу спины, обтянутую желтой футболкой, двумя кулаками. Попал в поясницу. Подростка подкинуло вверх и он, крякнув, завизжав от боли, бухнулся на живот и завертелся на месте, загребая руками, с опозданием защищая вывернутыми кистями отбитые почки. Не прекращая движения, Миша ворвался в группу хулиганов и, раздавая им увесистые взрослые удары, по силе больше соответствующие профессиональному боксёру, прорвался к его главному сутулому обидчику. Взлетев в воздух, почти на два метра вверх, Миша ударил в лоб пяткой, вырубив заводиле свет. Опускался он на землю плавно, подобно планирующему листу дерева. Тело Миши лишилось веса, а разум приобрёл безжалостность хирургического ножа. Подростки, увидев результаты ярости взбесившегося малька, бросились наутёк. Двое убежали, трое остались лежать.

      Миша забрал свои деньги у главаря, попинал валяющихся в пыли хулиганов. Судя по хрусту, сопровождавшему удары, сломал каждому по три-четыре ребра. Закончив процесс экзекуции так и не вернувшихся из тьмы безсознания подростков, Миша отряхнулся и покинул поле боя.

      Придя домой, он незамеченным проскользнул в ванную комнату, заперся и умылся. Закончив приводить себя в порядок (на его лице не осталось ни одного синяка, ни одной ссадины, хотя били его не жалея), Миша по-новому посмотрел на себя.

      Его мама гремела на кухне кастрюлями,