Цена первой ночи. Ульяна Гринь

на коридор, пробормотал с улыбкой:

      – Ну, это не совсем кошечка.

      – Опять?!

      Моя племяшка, смешно тряся светлыми хвостиками на макушке, сидела на корточках и тянула ручки к шипастой морде бородатой агамы, которая застыла, припав животом к полу коридора.

      – Ариш, иди ко мне, заяц! – тихонечко позвала я. – Оставь… зверюшку.

      – Косицка! – мелкая глянула на меня светящимися глазёнками, и я невольно улыбнулась – такой Аришка была счастливой. Вот только губки никак не порозовеют… Пальчики тоненькие, ногти голубые… Эх, малявка моя…

      – Это не кошечка, – вмешался Николай, потеснив меня с прохода.

      – Сабаська?

      – И не собачка. Это Лариска.

      – Лялиська! Халёсяя?

      – Очень хорошая.

      – Алиська погладит?

      – Погладь, не бойся.

      – Нет уж, не надо никого гладить! – воспротивилась я. – А вдруг укусит?

      Николай обернулся на меня с таким выражением на лице, будто я заявила, что слоны несут яйца:

      – Лариска не кусается! Она травоядная и иногда ест насекомых. А людей не ест.

      Пока мы препирались, Аришка бесстрашно гладила мерзкую ящерицу по треугольной голове, а животина жмурилась. Надеюсь, от удовольствия, а не от мыслей, как получше укусить мелкую.

      Мы образовали весьма живописную скульптурную группу, которую приметила Катя, выходя из комнаты. И спросила:

      – А чего вы тут застыли? Ариш, что ты там нашла?

      Разглядев находку, Катерина издала вопль, напомнивший мне сирену противопожарной безопасности, которую включали у нас в городе иногда, чтобы проверить работу оборудования. Даже подъём на третьей ноте был точно такой же – высокий и стабильный. Ящерица припала к полу и юрко побежала к двери жильца. Ариша вздрогнула и огорчилась вслед:

      – Лялиська… Мама пугала.

      – Не смей трогать эту гадость! – взвыла Катя, хватая мелкую на руки. – А вы… Вы! Я не понимаю подобной безответственности! Запирайте ваше чудовище в клетку! Люба! Как ты могла пустить в квартиру человека с животным?! Ариша больна, вдруг с ней случится приступ?!

      – Тётя Юба, хацю Лялиську! – проныла мелкая, и я со вздохом улыбнулась ей:

      – Мама сказала нельзя, значит, нельзя. Пойдём, я тебе какаушку сделаю! А потом будем сырники месить.

      – У меня самого чуть приступ не случился, – буркнул Николай, поспешно ретируясь вслед за Лариской. – Простите.

      Опять извиняется… Вот же! Лучше бы следил получше за своей зверюгой!

      В два я увернула воду под кипящими пельменями и пошла в коридор. Постучавшись в дверь жильца, громко спросила:

      – Николай, ты обедать будешь?

      Шаги. Дверь открылась, и жилец высунул голову:

      – А если буду?

      – Тогда прошу на кухню.

      – Приглашаешь? Кто платит за банкет?

      – Не банкет, а всего лишь пельмени, – я пожала плечами.

      – Темнота-а-а… – он покачал головой и отмахнулся: – Всё, иду.

      Повернувшись, я наткнулась на сестру. И испугалась:

      – Кать, ты чего?

      – Аришка!

      Катя